Евгений Лобачев - Поход скорпионов

Михашир захохотал.

– Узнаю тебя, ты всегда был ленив сверх всякой меры.

– Скажи, Михашир, мне показалось, или Жало стало заметно выше? – спросил я, уводя разговор в сторону от Эписанфа… да и от моего прошлого, если на то пошло.

– Жало? – Друг моего детства посмотрел на меня с неподдельным недоумением. – Ты откуда свалился, Рикатс, оно уже две луны имеет именно такой вид.

– Две луны?! – Я схватился за голову. – Вот дыра… Я имею в виду Хроквер, где я сейчас живу. Такие громкие вести до сих пор не дошли до этого засиженного мухами темного угла.

– Ты, выходит, живешь в Хроквере? – Михашир поморщился. – Странное место ты выбрал, на тебя это не похоже. Почему…

– Ты мне так и не рассказал, кто сумел вознести Жало так высоко? – лихорадочно спросил я. Ко всему прочему, меня на самом деле интересовал этот вопрос.

– Ты не поверишь, Рикатс, – вздохнул Михашир. – Я бы и сам не поверил. Варвар, Непосвященный. Вроде того вот, – еще один взмах головой в сторону Эписанфа, – только помоложе. И здоровый, как конь.

– Варвар? – Я потряс головой. – Дожили… Куда же годятся наши зодчие, если не смогли сделать то, что под силу какому-то варвару? Головы бы им поотрывать.

– Сын Скорпиона так и сделал. – Михашир кивнул. – Не каждому, а через одного. Кому-то все-таки надо дома строить…

В очередной раз я подивился мудрости нашего правителя.

– А с этим варваром… как там его?

– Гиеагр. С ним Сын Скорпиона поступил воистину по-царски. Куда лучше, чем он того заслуживал, – мрачно добавил Михашир.

Я вопросительно посмотрел на него.

– Не только отпустил с миром, но и выплатил всю обещанную награду, до последнего дзанга.

– Щедро… но справедливо, – пожал я плечами.

– Справедливо? – Михашир горько усмехнулся. – А ты знаешь, что этот самый Гиеагр вытворил в Земле тельцов на прошлой луне?

– Михашир! – Я воздел очи к небу. – Я живу в Хроквере. Я не знал даже, что делается в Скваманде. Как ты думаешь, знаю ли я, что этот варвар устроил у тельцов?

– Это был риторический вопрос, – уточнил Михашир. – Так вот, наши столичные чародеи собрались вместе, поднапряглись и наслали на поля этих дикарей хорошую такую армию саранчи.

– Милая шутка, – одобрил я.

– Милая, – согласился Михашир. – Если не считать того, что она не сработала. По вине этого самого Гиеагра.

– Ублюдок! – вырвалось у меня. – Как он это сделал?

– Я не знаю подробностей. Но поля тельцов остались нетронутыми.

Мы помолчали, безмолвно соглашаясь, что варвар есть варвар и его не переделаешь.

– Так ты, значит, в страже? – задал я бессмысленный, но практически неизбежный вопрос.

– Ну да. Подвернулся, понимаешь, удобный случай… Сейчас я уже тремя дюжинами командую, не пройдет и пяти лет, увидишь – встану над всей стражей Скваманды.

– Не сомневаюсь, Михашир, – искренне сказал я.

– А ты-то сам как? – услышал я вопрос, которого наивно старался избежать.

– Да, – я махнул рукой, – долго рассказывать. Вот что, Михашир. Сейчас время уже позднее, и я зверски хочу спать. Но я пробуду в Скваманде несколько дней, так что мы обязательно посидим, выпьем вина, вспомним былое…

Как бы я хотел, чтобы эта встреча действительно была возможной.

– Об этом и говорить нечего, обязательно посидим. – Михашир хлопнул меня по плечу. – От этого ты не отвертишься. Но хотя бы в двух словах. Я вижу, дорога здорово тебя потрепала… Чем ты занимаешься, Рикатс?

Михашир всегда отличался упрямым нравом. Я придумывал какой-нибудь подходящий и не располагающий к дальнейшим расспросам ответ. Как вдруг этот ответ раздался из-за моего плеча:

– Называй его лучше Бурдюком.

Это был голос Глаза. А я даже не слышал, как он подошел.

– Бурдюком?.. – Михашир растерянно переводил взгляд с Глаза на меня. – Но ведь… Я слышал… Тот самый Бурдюк…

– Тот самый, – легко согласился Глаз. – Открывай ворота, у Скваманды ничего к нам нет.

Михашир смотрел на меня. Я это чувствовал, но не видел, так как решил тщательно изучить песок под своими ногами. Прошло боги знают сколько времени, и Михашир, так ни слова и не сказав, постучал в неприметное закрытое окошко на воротах. Через несколько секунд они начали медленно и без скрипа открываться.

– Пошли, Бурдюк. – Глаз положил мне руку на плечо. – Надо пожрать, выспаться и валить подальше из этого славного города, где на каждого ротозея с толстым кошельком приходится двое стражников.

Он скорчил презрительную гримасу и первым пошел в открывшийся проем ворот. Я двинулся следом. Мне хотелось кого-нибудь убить. Глаза, Михашира. Или самого себя.

Уже в городе повозка поравнялась с нами, но ни я, ни Глаз не спешили садиться в нее.

– Знаешь, Глаз, – внезапно охрипшим голосом сказал я. – Часто ты не можешь связать двух слов – и я к этому привык. Но иногда мне хочется, чтобы ты вообще не умел говорить. За каким бесом ты влез?

– Да противно на тебя смотреть было, Бурдюк. Понимаешь? Одно дело, если б ты боялся. Если б стража Скваманды что-то к тебе имела. Но я-то знаю, что в столице ты даже с земли монету не рискнешь подобрать. Может, и правильно. Тебе просто стыдно было. Поэтому мне тоже стало стыдно. За тебя. И за ремесло. Почему ты считаешь стражника, этого пса, которого хозяин на привязи держит, выше себя?

Я не то чтобы не знал, что ответить Глазу. Я просто не хотел отвечать. Ничего я сейчас не хотел. В разговор встрял Эписанф, наклонившийся с козел к самому моему лицу:

– Так значит, твое настоящее имя…

Я коротко, без замаха врезал ему по зубам. Без всякой злости, просто это иногда помогает запомнить некоторые вещи.

– Меня зовут Бурдюк. Ясно?

Летопись Милька

– Нам нужно дней пять, полсотни плотников и невидимость, – сказал я, выслушав его план. – Есть все это у нас?

– У нас есть кое-что получше, – ответил Гиеагр. – У нас есть золото, на которое мы купим все, что нужно.

Ночь черным саваном распростерлась над ущельем. Такая темная, что даже ворам и убийцам не имело смысла выходить из дому. Мы сидели у входа в пещеру, не зажигая огня, в абсолютной мгле, вслушиваясь в странные звуки сумеречной жизни. Ветер ледяными пальцами пересчитывал мои ребра, и я плотнее кутался в плащ, с завистью вглядываясь в прихотливую, будто подражавшую небесным звездам, россыпь огоньков там, внизу, где ютилась у костров наша разношерстная «свита».

Помимо холода меня знобило и от дурных предчувствий.

Мы взбирались сюда несколько часов, буквально на себе втаскивая животных и телегу с добычей, моля богов, чтобы подкупленные нами люди не жалели своих варварских глоток и как следует выполнили свою работу на той стороне ущелья, отвлекая от нас внимание толпы. Чтобы задуманный Гиеагром спектакль удался, главные герои на какое-то время должны исчезнуть со сцены, раствориться, превратиться в тени, мелькающие где-то на периферии взгляда.