Оксана Демченко - Воин огня

Женщина села, укуталась в тонкую ткань и вновь стала говорить, разбирая волосы. Ичивари некоторое время слушал, прикрыв глаза, понимая, что эти светлые волосы мешают быть внимательным, слишком они мягкие и гладить их приятно… А еще приятно думать о Вики, чувствуя себя гордым дикарем: он спас такую женщину! Произвел впечатление и получил все права. Может отобрать костяной гребень и чесать ее волосы, перебирая пряди и слушая, как они едва различимо шелестят…

– Ты слушаешь? – уточнила Вики, не мешая себя причесывать. Улыбнулась. – Нелепый дикарь… Я тебе разрешила приказывать, а ты даже не просишь, словно и не было договора. Да еще и угождаешь мне.

– Зачем ментор обещал всем оружие, если он не знает в точности, есть ли оно?

– Единственный, кто не ослеплен, видит всю сцену со стороны и играет прочими, как куклами. Он и есть зрячий, он играет. Когда три месяца назад я поняла это, занимаясь иным делом и достаточно случайно выведав кое-что важное, а затем обсудив с одним неглупым прементором, то стала первой в списке на устранение. Меня обвинили невесть в чем, речь пошла о личной мести мне со стороны целого рода южан. Я бросила второстепенные дела и стала спасать главное – жизнь. Это обошлось в половину состояния, я отдала южное имение, титул первого мужа и виноградники. Моему полумертвому второму мужу это стоило жизни, де Карра не захотели ждать, а я не посмела спорить. Пришлось заключить третий брак, тайный, моему нынешнему мужу-младенцу неполных семь лет, и я прекрасно понимаю, что лет через десять договор снова вздумают пересматривать… Я сделаюсь не нужна. Но десять лет – большой срок. И меня не должны были пытаться убить прежде, понимаешь? Я ехала сюда в уверенности, что временно устранила угрозы…

– Я не понимаю, как у вас еще кто-то жив, – поежился Ичивари. Отложив гребень, он обнял женщину за плечи, пытаясь утешить и снова ощущая в себе ариха, но иного: теплого и мирного, греющего очаг, а не жгущего степь. – Вики, я запутался. Чем твоя свобода отличается от рабства Тори?

– Тем, что я пока в силе, и я оберегаю ее, – невесело усмехнулась женщина, охотно принимая защиту рук и удобнее устраиваясь, прижимаясь спиной к широкой груди махига. – А меня не спасает и не хранит никто. Мне было пятнадцать, когда отец обменял мою красоту и молодость на бумагу, обеспечивающую лично ему долю в лучших верфях страны, а моему брату – баронство и покровительство знатного тагоррийского рода. Три года я оставалась покладистым и наивным имуществом старого мерзавца, пока он не вбил мне в голову, спину и плечи со всем усердием: лучше самой заняться устройством жизни. Молодость и красоту можно продавать не один раз.

Ичивари нащупал на спине Вики тонкий старый шрам и широко улыбнулся, мысленно поздравив подлого старика со своевременной и легкой кончиной – до прибытия махига, умеющего дать врагу трудную смерть.

– У нас детей ставят к столбу боли и только после испытания полагают взрослыми махигами, умеющими смотреть в ночное лицо леса, – утешил он Вики, прижимая крепче. – Твои раны в прошлом, и в твоей душе нет страха. Ты взрослая душа, принятая большим лесом жизни.

Вики тихонько рассмеялась и в свою очередь нащупала на коже махига широкий шрам ниже локтя.

– Это волк, – пояснил Ичивари, чувствуя себя хвастливым ребенком. – Я хотел сделать коврик маме под ноги, искал зверя и выслеживал десять дней. Он был вожак, матерый. Мех такой… Как у вас сказали бы? Серебро, вот. Серебро с прожилками желтизны, черное у основания волосков.

– Крупный волк?

– Такой, – показал Ичивари, стараясь не привирать.

– Ох… И ты его – из… э-э-э… из лука, да? Или что там у вас принято на охоте?

– Я задушил его, не портя шкуру, – сопя от гордости, признался Ичивари. Рассмеялся. – Мне было пятнадцать, первая большая охота за перевалом, без старших, один на один… Ох и лупил меня дед, когда я признался! Но маме он не выдал моей глупости. Магур такой, строгий, но мудрый.

– Совсем другая жизнь, – задумчиво отметила Вики, еще раз проведя пальцами по шраму. – А я три года терпела и только потом поняла, что хочу задушить его и что он – старый волк и гнусь и иного не заслуживает. И я не шкура, чтобы меня бросать под ноги… Не смей жалеть меня! Хлафски глупо, меня жалеет дикарь. И прекрати трогать тот шрам. Он старый и давно не болит. Еще два года спустя я осознала, что опыт и ум стоят дороже наивности и дают большую надежность вложений… при более высоких угрозах. Я стала работать на герцога, он многому меня научил. А теперь вот бросил, как обглоданную кость, этому ублюдку, распускавшему обо мне слухи еще в столице…

Вики вздрогнула, но сразу справилась с собой и усмехнулась. Снова заговорила уверенным голосом об оружии и о выгоде, связанной с Ичивари и махигами в целом.

По ее мнению, ментор предложил загадочное оружие еще не прибывшего в порт корабля троим: герцогу, королю тагоррийцев и канцлеру сакров. Отдавать же не собирался никому, обвинив в измене одного из игроков. Скорее всего – герцога. Она, Виктория и-Сэвр, при таком развитии событий нужна мертвой, на мертвых удобно списывать все, они уже не докажут свою непричастность и даже не заговорят… Хуан же пока что сгодится живым: он уже общался с людьми ордена, поэтому на юге с делами не справился, зато оставил явные следы, опасные для своего прежнего хозяина.

– У меня болит голова, я запутался, я не понимаю, зачем все так усложнять, – пожаловался Ичивари, снова перебирая светлые волосы.

– Потому что никто не обладает полнотой власти, дележ идет постоянно, – вздохнула Вики, отстраняясь и нащупывая свое прозрачное одеяние, скомканное, клочком тумана сползшее под кровать. – Власть – как песок, она утекает, и надо грести и грести, снова создавая стены замка и утверждаясь в нем. Или делая свой более высоким на фоне соседнего, разрушенного. Герцог хлафски богат, его уважают и боятся на севере. Его власть слишком велика, по мнению очень и очень многих иных игроков… Диего, сын Этэри, молод, горяч и нерасчетлив. Он растратит все в считаные годы, если не станет уважать отца и учиться у него, если не посидит за спиной Этэри еще хоть лет пять. В самом худшем случае старого герцога объявят изменником, продавшимся сакрам. Тогда и сына не пощадят, а король…

Ичивари бережно обнял ладонями лицо Вики и повернул так, чтобы глядеть ей прямо в глаза:

– Я этого не пойму никогда и тем более не научусь так думать. Скажи проще. Что надо делать, чтобы уцелела моя женщина с кожей цвета горного снега?

– Теперь все почти что бессмысленно и едва ли не безнадежно, – вздохнула Вики, прижимаясь к плечу, принимая предложенную защиту. – Мне надо доставить бумаги герцогу Этэри. Настоящие копии с записей ментора Лозио, старого канальи. Сверх того, мне хотелось бы повидаться с Диего, его сыном. Молодой кретин в меня немного влюблен, я могла бы его убедить… Но все сказанное невозможно: оружия нет, король все равно поверит ментору, мы окажемся виновны при любом развитии событий. Хуан служит сейчас двоим, он знает больше, у него люди, золото, право. Без его дозволения ночное покушение на меня не могло состояться – о том, что я купила здесь дом, пока что мало кто знает и…