Михаил Дулепа - Творцы судьбы

– Встретимся тут через два дня. С тебя – перевязь, с меня – копирование карты тому, на кого покажешь. Давай, иди ищи крафтера.

Эльф повернулся, и тут мне пришла в голову мысль.

– Стой! Продай свое шмотье за четыре золотых.

– Зачем тебе оно… э-э… хотя – да, бери, конечно. – Я нажал подтверждение обмена. Эльф замялся, потом выпалил: «Меня зовут Элариэль, стрелок-мульти двадцать седьмого уровня», кивнул на прощание и убежал.

– Ну, и зачем тебе это барахло? Решил нажиться?

Не отвечая, я оглядывал рынок. У одного из прилавков с луками стоял халфлинг, над головой которого светился титул «Новичок лесной стражи», а у ноги крутился прирученный дикобраз.

– Полурослик, ты из светлых пришельцев или местный? – Халфлинг задрал голову и недовольно уставился на меня.

– Землянин я. Чего надо?

– Открой инвентарь.

Я выгрузил в меню обмена все, что эльф скинул. Хороший комплект подержанной экипировки для стрелка.

– Пользуйся.

Халфлинг подернулся туманной дымкой, и на нем проступила новая экипировка.

– Спасибо. Ух ты, бонус на метательное! Класс. А за что?

– Просто так. Плачу судьбе.

Халфлинг удивленно поднял брови, но переспрашивать не стал и только с некоторой задержкой, явно набирая эмоцию с клавиатуры, поклонился.

Я кивнул в ответ и отвернулся.

– Опять прокачиваешь добро?

– Отчего не сделать это, особенно если так все удачно подвернулось?

– Ну уж удачно. «Купила» потерял тысячу голда, не меньше.

– Ничего он не потерял. Он даже не знает, что у него что-то было. А так у меня – доспехи и перевязь, у тебя и гильдкрафтера – карта, ушастый получит золота на новую экипировку. Ну, а новичок-следопыт порадуется эльфийскому тряпью. Всем хорошо, и довольная судьба не готовит подлянок.

– Философ ты, брат-паладин. Ладно, я побежал. Завтра с меня – полный комплект!

– А с меня – полная копия карты и побитое шмотье тебе на прокачку. Увидимся.

Печально, но отложенные вчера золотые кончились, а до встречи с гильдейским крафтером надо еще столько сделать! Придется зайти в торговый дом Храмма, заодно проверю, что там с моими свитками – вдруг купили.

В дверях торгового дома меня встретил смутно знакомый (они все так похожи!) дварф в доспехах и, не говоря ни слова, проводил к стойке.

– Здравствуйте, уважаемый. Вчера от моего имени должны были выставить три лота на аукцион. Могу я поинтересоваться…

Молодой дварф в конторских нарукавниках и с бородой, прикрепленной к клетчатой жилетке здоровенной золотой скрепкой, не дослушав, тут же открыл книгу.

– Три свитка: два – четвертого, один – шестого ранга. Проданы. Желаете получить наличные?

Отлично.

– Да, будьте добры.

– Ваша цена – по золотому за свитки четвертого ранга и пять золотых за шестерку. Минус наши проценты, плюс наша аукционная торговля, минус наша доля за повышение. – О чем это он? – Итого девять золотых, семнадцать серебряных и тридцать два медяка. У нас все точно!

Товара на семь, откуда еще два золотых?

– Простите, уважаемый…

– Дрори, к вашим услугам.

– Уважаемый Дрори. Я простой воин, не могли бы вы объяснить, как образуется цена на…

Клерк опять не дослушал, затараторив чуть нараспев:

– Стандартный договор представления на аукционе подразумевает, что лот клиента может быть перевыставлен по цене, которую оценщики Дома считают более справедливой. Вы же понимаете, что каждый должен заниматься своим делом, и поверьте, что в сложном деле правильной торговли наш Дом съел не одного дракона! – Он гордо выпятил челюсть, и борода выскочила из скрепки.

– Но все-таки: в чем конкретно выражается это представление интересов?

Дварф, аккуратно заправлявший бороду на место, воззрился с удивлением на меня, но, сделав скидку на «простого воина», ответил:

– Ваша цена не отвечала текущему положению цен. Поэтому мы назначили бо́льшую. С разницы мы, как и положено, получили половину, а с вашей цены – только оговоренные десять процентов.

Уже понятнее.

– А если бы никто не купил за назначенную вами цену? – Дварф вскинул голову уже воинственно, и борода опять выскочила из скрепки. – Нет-нет, я ни в коем случае не подвергаю оценку Дома сомнению. Просто хотелось бы точно знать процедуру, для лучшего взаимопонимания.

Дрори пожал плечами и, снова начав укладывать непослушную бороду, соблаговолил ответить:

– Тогда бы мы снижали цену, пока она не сравнялась бы с назначенной вами. Но мы редко ошибаемся, торговый дом Храмма – солидное предприятие!

– Понятно. Я бы хотел добавить к основному счету два золотых, а все оставшееся получить наличными: пять золотых монет, а остальное – серебром.

Дварф тут же зазвенел монетками, мигнуло торговое меню, автоматически, как в любом случае с НПС, перенеся протянутые мне деньги в инвентарь. Я уже было повернулся уходить, а потом все-таки решился спросить:

– Уважаемый Дрори, вы не могли бы ответить на личный вопрос?

– Конечно, уважаемый.

– А… зачем вы бороду к жилету скрепкой прикрепляете? Это же, наверное, неудобно? Простите, если мой вопрос задел ваши чувства, я действительно не понимаю; может, это традиция Дома?

Дрори махнул рукой:

– Ну что вы, ничего такого. Просто мода.

Однако.

– Мода?

– Да, мода. – Дварф сокрушенно вздохнул и снова поправил бороду.

Я немного подумал.

– А если не к жилетке крепить, а просто так оставить, зажав скрепкой?

Дварф еще раз вздохнул.

– В прошлом году бороду полагалось свободно удерживать тремя массивными кольцами. Очень красиво получалось! Но увы, теперь это устарело. И кто их придумал, эти скрепки! – Нервно поправив золотой пыточный инструмент, жертва моды раскланялся со мной.

На улице шел дождь, и я встал под навесом. НПС, самостоятельно распоряжающиеся доверенным имуществом в пользу клиента-игрока! Хорошая задумка для создания атмосферы, но теперь понятно, почему в статьях про способы обогащения в «Творцах» не был упомянут аукцион. Разработчики уравняли шансы новичков и «папок». Зачем? Пока не ясно, но результат мне скорее нравился, чем нет.

Летящие с хмурого неба капли наконец сменились лучами света в прозрачном после дождя воздухе, запрыгали яркие на мокрых камнях солнечные зайчики.

Я смотрел, как мимо снуют горожане, НПС и игроки, как медленно просыхает под горячим солнцем мостовая, как ушастый и хвостатый торговец пирожками откидывает рогожные полотнища, укрывавшие товар, и аккуратно осматривает: не подмокло ли что?

Наконец меня задел проходивший мимо грузчик со здоровенным коробом за плечами и, буркнув что-то в качестве извинений, продолжил путь по подсыхающей луже.

Засмотрелся. Черт с ней, с графикой, но этот торговец не сделал ни одного повторяющегося движения, словно управлялся живым человеком. Улица жила. Она не просто нарисована – она живая, меняющаяся. Естественная. И я, стоящий под навесом о чем-то задумавшийся новичок храмовой стражи, – я в ней, а не вне ее. Не наблюдатель, а один из них.