Владимир Кривоногов - Санай и Сарацин

Он рывками перемещал «Вихрь», шарил глазами по сторонам, разыскивая источник опасности.

– Я! Я – Петров! Я! – радостно заверещал призрак. – Фамилия моя такая: Петров! Я вспомнил. Да, съел шоколад и печенье, а потом вспомнил.

– Слышь, ты!.. – зашипел Санай. – Мутант недоделанный! Если хоть еще один раз разинешь свою вонючую пасть во время боевой вылазки без моей команды, то я оторву твою бледную голову. Это первое! И поменьше жри, а то срать-то где будешь? В термосе, что ли, или в мой мешок? Смотри у меня, скотина мутированная, я и не за такие выходки глаза на жопу чувакам в баре натягивал! Это второе. Усек?

– Усек! Но, товарищ Санай, я очень голодный! Еще я чувствую, что мне стало тесно в термосе.

Сарацин присвистнул:

– Санай, он трансформируется! С ним что-то происходит! Когда я его в термос засовывал, там места еще много оставалось. Он растет!

– А еще умный стал и наглый! – добавил Санай, потоптался на месте и подпрыгнул, проверяя амуницию. – Так что? Пошли под заводом? Я вот сейчас припоминаю, как-то Хомяк рассказывал, будто бы он этим путем проходил один раз с Татарином. Правда, Хомяк тогда раненый выполз, а Татарин тут остался. Сам понимаешь.

Тронулись обычным порядком: Санай впереди, за ним напарник с детектором. Прибор молчал, Сарацин тоже.

Вдоль стен валялись большие кастрюли и баки. На одном из них краской была намалевана надпись: «Помои». Этот факт рассмешил Саная. На пути сталкеров, не преграждая движения, встречались большие железные тележки на колесах и бидоны для молока. Сразу за коридором открылся просторный зал. Где-то вдалеке по-прежнему горела лампочка, но зал освещался зеленоватым неоновым светом, который вырабатывали несколько студней. Эти кипящие химические аномалии вполне уютно расположились по углам помещения. Они пузырились, шипели и противно воняли.

– Ты чувствуешь запах? – озабоченно зашептал Сарацин.

Санай остановился, принюхался:

– Сначала думал, что гадостью от студней несет, а теперь понимаю, что кровососным духом пахнет. Мускус вонючий – его ни с чем не спутаешь.

– Запах-то свежий!

Санай любовно посмотрел на свой пулемет, вскинул и опустил ствол.

– Будем надеяться, что тварь прошла. Тогда ходу.

Друзья ускорили шаг. Через зал прошли как по углям. Нервы на пределе, да и видимость, если честно, никудышная. Вышли в следующий коридор. Иногда под острыми углами то влево, то вправо от основного коридора уходили ответвления. Некоторые из них были завалены хламом или плотно закупорены промышленным оборудованием непонятного назначения. Попадались и свободные от завалов коридорчики.

Со стен сочилась вода. На полу собралась глубокая черная лужа. Детектор принялся щелкать, указывая на повышенный радиоактивный фон. Что интересно, в воду неизвестным добрым человеком были набросаны кирпичи и доски для удобного преодоления препятствия, даже построены небольшие мостки. Только вот человеком ли? А кем? Не кровососом же! Сталкеры нормально прошли по мосткам да по кирпичикам. Обувь сухая осталась.

Они продвинулись еще на пару десятков метров, миновали небольшой оранжевый погрузчик. Механизм почти наполовину вкатился в коридор, не предназначенный для движения транспортных средств. Ржавый погрузчик всем своим видом свидетельствовал о трагедии, произошедшей здесь. Видимо, водитель разогнал железного работягу до скорости спортивного болида. Последующее столкновение с бетонной плитой не сулило окружающим ничего хорошего, как, впрочем, и самому водителю. Вывод один: так мчаться можно было только по одной причине. Человек пытался спастись от смертельной опасности. Кто преследовал его? Неизвестно. Но этот несчастный рабочий в оранжевой же жилетке по-прежнему восседал на месте водителя. Его отполированный череп лежал на кистях рук. Создавалось впечатление, что скелет задремал от усталости.

Санай перекрестился и прошептал Сарацину:

– Если проползти под захватами погрузчика, то можно в тот коридор попасть. Вдруг он в литейку выведет?

– А если нет? Хотя все верно. Лучше наверх подняться. От кровососа подальше, да и вообще. Собаки могли остаться позади. Однако интересно выходит. Что-то черное и страшное, как выразился призрак, мы уже повстречали, с ордой мутантов во главе с чернобыльцем, будем считать, тоже, бляха-муха, поздоровались. Спасибо Серафиму, а то так и не узнали бы всех участников мероприятия по нашей поимке.

Санай закинул в рот подушечку мятной жевательной резинки, кивнул и поинтересовался:

– Ты, наверное, хочешь знать, где наемники, спецназовцы и монолитовцы?

Сарацин вздохнул и ответил:

– Знать, пожалуй, хотел бы. Слушай, а как они все с такой конкуренцией до сих пор друг друга не проредили? Перестрелка возле нашей норы на Сталинградскую битву не тянет. Скорее всего, дисциплинированные вояки первые пришли, вот и встретились с мутантами. Это была не перестрелка, они отбивались от орды. Вероятно, понесли ощутимые потери и отошли. А наемники под твою ядреную бомбу замесились. Ждали нас в засаде, не утерпели и давай когти за нами рвать. Вот тут-то их и приплюснуло. Этих парней много не бывает, они восьмерками ходят. Столько рыл для фугаса такой мощности – пшик! Если даже кто и остался в живых, то сейчас находится под ярким впечатлением от нашего гостеприимства. Остается один «Монолит». Эти ребята ни перед чем не остановятся. Скорее всего, они знают, где мы сейчас.

– Тихо. Следующий зал.

Санай осторожно заглянул в темное пространство. Боковых и противоположных стен не было видно, они даже не угадывались во мраке. По крайней мере, луч фонарика до бетона не доставал. В конус света попадали ржавые генераторы, установки промышленных кондиционеров, двухметровые баллоны для хранения газов в сжиженном состоянии и вездесущие деревянные ящики. Фонарик Саная выхватил несколько ближних подпорных колонн. Далекая лампочка по-прежнему призывно светила, но оставалась недоступна точно так же, как маяк для мореходов в ночном штормовом океане.

Саная и Сарацина окружала тишина, но они не строили иллюзий и понимали, что покой в Зоне очень часто бывает весьма обманчивым. В этой самой тишине может раздаться прицельный выстрел врага, сверкнет пасть мерзкой твари, выпрыгнувшей из засады. Случается и в аномалию наступить. Например, в жадинку, которую днем на поверхности еще разглядишь с грехом пополам, а в тихих темных подземельях – не всегда. Иногда происходят и совсем мистические вещи. Притронется человек к чему-нибудь, по его мнению совсем не опасному, возьмется за поручни или дверную ручку, а то и просто к ржавчине, паутине, копоти спиной прислонится – и все. Наступает внезапный трындец. Бывает, инфаркт прихватит не вовремя, а случается, что и инсульт прихлопнет! Поистине, пути Зоны неисповедимы!