Антон Орлов - Западня для ведьмы

Назавтра после истории с яйцами его с утра пораньше отправили на задание: надо было с помощью амулета найти незаконно сотворенные Врата Перехода. Втайне, чтобы не спугнуть магов-злоумышленников, которые приохотились тайком посещать другой мир без дозволения Сокровенного Круга. Честно говоря, Дирвен «злоумышленникам» сочувствовал – наверное, тоже задыхаются под властью этого злобного старичья… Но не мог же он ради них задание провалить, так что Врата нашел. А на другой день опять сбежал с тренировки, и ему наконец-то повезло: у него появилась Тамрила.

Он встретил ее в Пуговичном квартале, где на вывесках галантерейных лавок болтаются гирлянды больших разноцветных пуговиц.

Привлекательные округлости, чистенькое нежное личико. Светло-русые, слегка вьющиеся на висках волосы заплетены в косу. Одета, как барышня из хорошей семьи.

Наученный горьким опытом, Дирвен сперва не решался к ней подойти. Девять из десяти, что такая или сразу поднимет визг на всю улицу, или начнет пятиться от него и лепетать что-нибудь гневное, стреляя глазами по сторонам в расчете на защитников, которые уж наверняка найдутся. Так что он просто смотрел на нее, а она взглянула на него – раз, другой, третий… Дирвен тогда остановился рядом, возле витрины лавки, и спросил отчаянным сипловатым голосом:

– А не знаете, барышня, который час?

Ему и сказали, про что спрашивал, а не «отвяжитесь, не то я позову», и он, воспрянув духом, поинтересовался, как ее зовут. Тамрила. Она выглядела так, точно вот-вот расплачется, Дирвену даже стало ее жалко, и он справился, что случилось. Хотя сразу пришло на ум, что ей небось не хватает денег на какую-нибудь галантерейную безделицу, и если б он смог купить ей эту финтифлюшку, может, и получилось бы завязать отношения, но у него в карманах тоже пусто, поэтому ничего не жди, кроме писклявой девичьей ругани.

А она в ответ всхлипнула – и вдруг начала сбивчиво рассказывать, подавшись к нему и почти касаясь его прикрытой кружевами грудью, от одного этого можно было на месте рехнуться.

Родители собираются выдать ее замуж за богатого перекупщика ювелирных изделий. Они ему должны, и тот поставил условие – простит долг и впредь будет им помогать, если Тамрила станет его женой. Папенька с маменькой обрадовались, а она за него не хочет. Он старый, одышливый, некрасивый. Деваться ей некуда, но она решила, что тогда уж найдет до свадьбы какого-нибудь хорошего парня и с ним узнает, что такое настоящая любовь.

Рассказывая, девушка невзначай коснулась пальчиками тыльной стороны его кисти.

– Пойдем! – он порывисто схватил ее за руку. – Гадство какое, когда за тебя все решают другие, я вот тоже… В общем, я тебе покажу настоящую любовь!

Тамрила сконфуженно пробормотала, что у нее есть с собой немного денег – жених выдал на предсвадебные покупки, – однако искать гостиницу, где сдаются комнаты на час, было некогда, время поджимало. Забрались в дровяной сарай в одном из здешних двориков. Вывозились в пыли, но ничего, она своим что-нибудь наплетет – то да се, на улице споткнулась, девчонки же изворотливые, врать умеют, зато он получил, что хотел, хвала богам! Тамрила притом еще и девственницей оказалась. На третий день она призналась, что любит его. Это хорошо, что любит, – значит, и после свадьбы о нем не забудет.

Вопреки проискам архимагов, решивших наказать его воздержанием, личная жизнь наладилась. Эдмара он тоже выследил и даже подслушал его разговор с госпожой Зинтой, устроив засаду в облюбованной недругом чайной, но результат оказался не ахти какой: этот мерзавец ни разу о нем не вспомнил.

Зато Дирвен узнал о Тимодии и получил шанс сделать доброе дело. Он уже видел ее за оградой особняка, над которым реял зловещий изумрудно-сине-фиолетово-черный флаг. Маленькая, бледненькая, похожая на слабый росток, чахнущий в тени, она обеими руками держалась за решетку и грустно смотрела на улицу. Она там словно в тюрьме… Если бы найти возможность рассказать ей правду!

Суно ожидал чего-то в этом роде: когда прибыли в Мепсахат, хозяин каравана заявил, что дальше попутчиков не повезет – по всему видать, боги на них гневаются. Честь по чести вернул всем деньги за оставшуюся часть пути, а безденежному господину Бровальду вернул Джахура.

Господин Бровальд в сердцах ругался, отставной военный и сурийский торговец ему вторили. Остальные покорились судьбе, не ропща вслух. Может, решили поберечь силы, а может, поверили насчет божественного гнева, хотя Суно мог бы всем объяснить, что пакостят отнюдь не боги, а местный волшебный народец, подзуживаемый Лормой. Впрочем, для хозяина не было существенной разницы: кто-то из чужаков накликал беду – значит, ему с ними не по дороге.

Налетом разбойников напасти не ограничились. На следующий день караван забросали камнями и комьями засохшего помета сойгруны. Выскочили из кустарника с пышными лилово-красными цветами, источающими тяжелый приторный аромат, и начали бесноваться вокруг, визжа и улюлюкая.

Ноги у них, словно у кузнечиков, оттого они одним прыжком покрывают расстояние в десяток шагов, а в остальном похожи на малорослых людей с непропорционально длинными руками. Такие верткие, что голова закружится, прежде чем сумеешь сосчитать, сколько их вокруг вьется и скачет.

Караванщики бросили им связку дешевых плетеных браслетов со стеклянными бусинками: взяв откуп, сойгруны должны отстать. Браслеты они любят пуще чего бы то ни было, поэтому не могут не польститься на такой подарок… Но они не польстились. Вероятно, Лорма одарила их богаче.

Амулетчикам, к которым присоединился курьер Ложи, удалось дать отпор прыгучей нечисти, а их товарищи сумели успокоить одуревших лошадей и верблюдов, но всем досталось – у кого шишка на лбу, у кого синяк. Спасибо, что никому череп не проломили.

Если задувал ветер, появлялись хонкусы, так и норовившие сыпануть в глаза людям и животным колючей пыли. Поневоле позавидуешь беременной жительнице Пчевата, чье лицо защищено вуалью из конского волоса.

Ночью, под пологом безграничной темени, усеянной холодными белыми звездами, за чертой защитного круга кто-то выл и заунывно хохотал. Не гиена, хотя они в этих краях не редкость. Гиены ведь не бормочут вперемежку с воем невнятные сумасшедшие угрозы.

Настоящих нападений больше не было. Пока. Хозяину каравана дали понять, что он что-то сделал не так, – и тот все понял правильно: надо избавиться от путешественников, за которыми тащится по пятам беда.

Ругань не помогла, дальше караван двинулся без пассажиров. Те остались в бежево-белесом, как будто в строительный раствор подмешали соли, Мепсахате, напоминающем брошенное посреди равнины ласточкино гнездо. Был канун Благодарения Колодцам, когда при свете дня молятся «Кадаху Радетелю, воды подателю», а после захода солнца, в сумерках, приносят жертву водяным духам – топят кого-нибудь в ритуальной бочке, приговаривая: «Мы, вода, у тебя берем, и мы тебе взамен отдаем».