Олег Авраменко - Первозданная. Вихрь пророчеств

Фейлан этого не понимал. Ему бы очень пригодилась помощь любого, даже самого неумелого из местных колдунов. Однако он не отваживался спорить с демоном, не посмел спросить хотя бы о причинах такого решения и послушно взялся за работу в одиночку. Его план был прост: прежде всего захватить в плен кого-нибудь из слуг, выпытать все, что тот знает, а дальше уже действовать по обстоятельствам. Если во дворце как раз проходит одно из тех пиршеств, до которых так охочи вельможи, он может внезапно пожаловать туда, бросить в Лаврайна огненный шар (выкрикнув при этом что-то вроде «Да здравствует король!») и немедленно исчезнуть, пока не опомнилась охрана. Или же переждать ночь и совершить покушение уже завтра, во время какого-нибудь утреннего мероприятия при участии принца. Хотя Фейлан предпочел бы справиться с этим делом побыстрее, не откладывая его на следующий день.

Пристально осмотрев дворец, он отыскал в нем скопление небольших комнат, скорее даже каморок, где, вне всяких сомнений, обитала прислуга, и сосредоточился на одной из них. Зачерпнул порцию Темной Энергии для перехода на поверхность – и тогда понял, что вляпался в крупную неприятность. Если бы Фейлан был более внимательным, он, без сомнения, заметил бы замаскированный магический узор, который должен был сработать при попытке выйти на поверхность. Однако ему и в голову не приходило, что здесь, в Тындаяре, его ждет ловушка, поэтому он был совершенно не готов к такому развитию событий и не успел вовремя отреагировать на парализующие чары, взорвавшиеся под ногами и быстро разбежавшиеся по всему телу. А в следующий момент в каком-то десятке шагов от него внезапно забурлили потоки Темной Энергии, открыв присутствие человека, прежде прятавшегося за своей неподвижностью. В Фейлана попал мощный магический импульс, его разум затуманился, и он из тьмы Тындаяра нырнул во мрак беспамятства…

За свои пятьдесят с лишним лет Фейлан еще ни разу не терял сознания и знал об ощущениях, которыми сопровождается приход в себя, только со слов других людей. А их оценки очень отличались – от небрежных утверждений, что это похоже на обычное пробуждение после крепкого сна, до рассказов о невыносимой головной боли, спутанности мыслей и частичных расстройствах слуха и зрения.

Фейлану так и не представилось возможности проверить, чьи впечатления были ближе к истине. Ему не дали очнуться естественным образом, а резко выдернули из забытья при помощи чар. Причем сделали это без малейшей деликатности, нисколько не заботясь о том, что от такого надругательства над его естеством у Фейлана чуть не вывернуло все внутренности, в голове словно забил набат, каждую мышцу выкручивали судороги, а каждая косточка пронзительно болела.

Немного оправившись, Фейлан обнаружил, что лежит на полу в углу небольшой комнаты, которую освещал магический фонарь на столе у затемненного чарами окна. Неподалеку в кресле сидела юная девушка с длинными русыми волосами, одетая в изысканное, даром что простенькое платье василькового цвета. Ее большие серые глаза смотрели на Фейлана пристально, с некоторой опаской, но без тени страха. И у нее были весомые основания не бояться его: как свидетельствовало магическое зрение Фейлана, девушка была очень сильной колдуньей, а хитрая ловушка, в которую он попал под Бланахом, указывала на искусное владение черными чарами.

Безусловно, Фейлан был ее пленником, но его не сдерживали никакие оковы – ни обычные, ни магические. Он располагал свободным доступом к своей колдовской силе и в любой момент мог призвать к себе Темную Энергию. Кто-нибудь другой на его месте, скажем, Киннан аб Мадог, немедленно воспользовался бы такой небрежностью, чтобы напасть на девушку, однако Фейлан не стал этого делать. Он всегда был крайне осмотрительным, привык сперва думать, а уже потом действовать, поэтому быстро сообразил, что девушка оставила его свободным вовсе не по неосторожности. Похоже, она только и ждала от него нападения или попытки сбежать и готова была дать ему решительный отпор. А Фейлан сомневался, что в своем нынешнем состоянии сможет противостоять ей. Да и не видел в этом необходимости – кем бы ни была эта девушка, как бы ни получила доступ в Тындаяр и что бы ни делала на Лахлине, главное, что она принадлежала к слугам Темного Властелина, а значит, должна была подчиняться определенным правилам. В данный момент эти правила были полностью на стороне Фейлана и требовали от нее абсолютного послушания.

В целом отношения между черными колдунами никогда не были безоблачными. Всегда хватало козней, интриг, предательства и надувательства. Братство постоянно раздирали острые межклановые противоречия, часто выливавшиеся в открытую вражду, а все попытки предотвратить многочисленные конфликты, учредив жесткую организационную структуру, непременно терпели фиаско. В последний раз это пытался сделать Ирдан аб Брин, который благодаря своему огромному авторитету и необыкновенной харизме сумел примирить самых влиятельных лидеров, собрав их в Совет темных мастеров, а сам стал во главе Братства. После его смерти Совет еще несколько лет продолжал действовать, но постепенно погряз во внутренних склоках, так и не удосужившись избрать нового великого мастера, и в конце концов прекратил свое существование. Темное Братство снова превратилось в конгломерат автономных групп и группировок, ведущих между собой нескончаемую и бессмысленную борьбу и при любом удобном случае вставляющих друг другу палки в колеса.

Демоны не вмешивались в эти конфликты, всего лишь требуя, чтобы разборки в среде черных никоим образом не мешали их службе Властелину. Поэтому, когда колдун удостоивался высокой чести выполнять для Ан Нувина какую-нибудь работу, на это время он становился неприкосновенным и мог рассчитывать на всяческое содействие со стороны остальных коллег, независимо от их личного к нему отношения. Создавать ему препятствия в этой миссии (да и просто отказывать в помощи) считалось в Братстве тяжким преступлением.

Медленно, стараясь не делать резких движений, которые можно расценить как проявление агрессии, Фейлан приподнялся и сел на полу. Для того чтобы встать на ноги, он чувствовал себя еще слишком слабым.

– Вижу, вам уже лучше, профессор, и вы готовы к разговору, – отозвалась девушка. Голос у нее был нежный, мелодичный и в то же время очень властный. В этой властности не чувствовалось ни малейшей фальши, ни крупинки неуместной надменности, так свойственной выскочкам; очевидно, она с детства привыкла отдавать приказы и считала свое высокое положение над остальными людьми совершенно естественным. – Должна признаться, вы немного разочаровали меня своей сдержанностью. Если бы попробовали убежать через Тындаяр или выкинуть еще какую-нибудь глупость, я бы с удовольствием вас убила.