Денис Новожилов - Тридевятое царство. Удар Святогора

– Точно, – задыхаясь от восторга, произнесла та.

– Истинно так, – подтвердил Черномор, весело усмехаясь сквозь густую бороду, – я лично следил; да ты на него сам глянь.

Морской царь вглянул на Садко, который сидел совершенно ошарашенный с широко открытым ртом.

– Верю, – вздохнул он.

– Ну что, брат, возьмем в семью музыканта? – рассмеялся Черномор, его смех неожиданно оказался не раскатистым, а очень легким и негромким.

– Да пусть женятся, – махнул рукой морской царь, – не люблю я наземников, это правда, но тут возражать не стану.

– Так вы что, разыграли все это, – глубоко выдохнул Садко, – это не взаправду?

– А ты думал, что легко будет? – буркнул морской царь. – Это сыновей у меня много, а дочь только одна. Любимая. Я еще твоей крови попью как отец невесты, ты не думай, что я тебя сразу полюбил. Это Черномора благодари, он все придумал.

– Благодарствую. – Садко поднялся и в пояс поклонился богатырю.

– Вот только про то, что вода поднимается, – это правда, – вздохнул Черномор.

– А что бы вы делали, если бы я убил царя? Рубанул бы мечом – и голова с плеч.

– Ты правда считаешь, что смог бы меня опередить? – снова рассмеялся Черномор.

– Да, раз вспомнили, – оживился морской царь, – есть у меня одна задумка. Пойдем, расскажу подробно. Слыхал про такое существо, – чудо-юдо рыба-кит?

Илья Муромец и юноша-школяр сидели перед столом и завороженно следили глазами за черным котом, который носился по столу из одного конца в другой и, возбужденно стуча хвостом, что-то бормотал, в своей малопонятной манере говорить не больше двух слов за фразу.

– Дурачье. – Кот явно сердился. – Дисфункция налицо. Функции нарушены. Изучение симптомов. Выработка рецепта. Такая последовательность.

Илья со школяром переглянулись.

– Ты вообще понимаешь, что он говорит?

– Слово «функция» греческое вроде бы, – неуверенно заявил школяр и задумался, – но я не помню, что оно означает.

– Кот, ты что, грек, что ли? – возмутился Илья. – Давай по-русски говори.

– Компенсация, – буркнул кот недовольно. – Выдающийся дух. Микроскопический разум.

– Мне кажется, – школяр неуверенно посмотрел на Илью, – что это похоже на оскорбление.

– Вот и мне так показалось, – бывший богатырь угрюмо и внушительно надвинулся на кота, – смотри, мой пернатый друг – в правилах жизни Ильи Муромца нет такого, что котов бить нельзя.

– Пернатый, – взъярился кот. – Кот грек. Говорит.

– Слово «пернатый» я где-то слышал, – оживился юноша, – кажется мне, что так называют тех, кто перловкой питается.

Кот взвыл и закрыл голову лапами.

– Не исключено, – солидно кивнул Илья, – я слышал, как князь Рогволд так своего ворона называл, мне слово понравилось, вот и решил его вставить.

– Ваша ученость, Илья, огорошила этого говорящего чудо-кота. – Юный студиозус восхищенно посмотрел на Илью.

– Ты ко мне не подлизывайся; давай спроси у него по-гречески, можно ли вернуть назад силу мою богатырскую, чего я тебя позвал-то.

– Ликтум эст… э-э-э… реддере… Откуда я знаю, как на латыни «сила богатырская», нет там такого понятия!

Кот быстро задергал задней лапой.

– Дергается, – обрадовался Илья, – значит, понял. Видишь, как оно, языки-то знать. А я все никак. Говорят, нет к языкам таланта.

– Вернуть нельзя, – взвился кот снова. – Потерять нельзя.

– Снова по-нашему заговорил, – обрадовался Илья, – может, он и не грек вовсе. Может, он наш, русский кот. Просто ушибли ему голову чем-то. Я такое видел, и не раз.

– КОТ КОНГИНЕАЛЕН! – взъярился кот обиженно. – ВЫСОЧАЙШИЙ ИНТЕЛЛЕКТ!

– Опять по-басурмански начал… – расстроился Илья.

– Может, его стукнуть? – услужливо предложил студиозус. – Несильно, конечно.

– Нельзя, я несильно не умею, – оборвал его Илья, который при этих словах расстроился и весь поник, – хотя нет: теперь я как раз сильно и не умею.

– Первопричина. Нужна. Источник.

– Про источник силы богатырской хочет узнать… не лазутчик ли он иноземный?

– Вздор. – Кот возмущенно вздыбил шерсть. – Никто. Не знает. Источник.

– Ну почему же никто не знает, – удивился Илья, – Святогор знает.

– Знает? Святогор? – Глаза у кота увеличились. – Невозможно. Не изучено. Теория.

– Святогор – он много знает, – солидно ответил Илья, – он и есть на Руси первый богатырь, до него никого не было. Он меня всему и учил в свое время, да и многих других богатырей.

– Источник, – произнес кот восхищенно, он забегал вокруг Ильи, не в силах скрыть энтузиазма. – Идти надо. Разгадка близко.

– Вообще, пернатый, мысль не самая плохая, – задумчиво произнес Илья, словно обкатывая в голове эту думку, как море обкатывает гальку, – Святогор на Владимира что-то осерчавший был. Но сейчас-то я не в войске его, да и сам Владимир уже не среди живых. И то правда: надо идти к Святогору за советом; если кто и поможет, так он.

– Что-то этот зверь слишком радостный, – указал на беснующегося кота школяр, – чует сердце мое – лазутчик это враждебной державы.

– Святогор лазутчика мигом учует, уж его не проведешь.

– Не лазутчик. Ученый. Исследователь. – Кот радостно бегал вокруг Ильи, беспокойно стуча по полу хвостом.

– Может, и правда стукнуть слегка?.. – задумчиво протянул Илья.

Федор беспокойно поежился: он чувствовал себя неуютно, сидя за одним столом с Кощеем, которого за столько лет привык ненавидеть. Он понимал, что Дмитрий испытывает те же чувства. Если бы они своими глазами не видели нетронутые деревни и местные берендеи в один голос не подтверждали бы, что Кощей им зла никакого не чинил, они бы вовсе не пошли на эти переговоры. Однако этот странный посланник еще более странного Китежа, Ратибор, все же сумел уговорить берендеев. Печально было признавать, но слова Кощея о том, что подмога не придет, все больше походили на правду. Шли месяцы, а войско Тридевятого царства не являлось. И вместо того чтобы стать ловушкой, в которую должен попасть Кощей со своей армией нежити, в ловушке оказались сами берендеи. Да, замок был неприступен, однако и сами они вырваться из него не могли. Все подземные и тайные ходы из замка Кощею были отлично известны, что он и продемонстрировал сразу, перекрыв их. А перед главным выходом из замка на подвесной мост упыри демонстративно вырыли огромный котлован, и теперь вырваться отсюда конными было невозможно. Воины могли перелезть тайно через стены, но лишь бросив здесь коней.

Берендеи, с помощью местных селян, натаскали в замок запасов, и люди могли держаться в замке хоть целый год, а то и больше. А вот с лошадьми все было не так просто. В случае осады лошадей можно было съесть, но для воина-берендея конь – не просто животное, а соратник и боевой товарищ. Да к тому же кони в войске были просто загляденье: сильные, резвые и ухоженные. Именно понимание того, что кони осаду не перенесут, и побудило осажденных принять предложение о переговорах. Очень многие все равно высказывались против любых переговоров с Кощеем, готовые принести в жертву борьбе даже коней, но таких оказалось меньшинство.