Александр Бачило - Помочь можно живым (сборник)

Ужасная картина предстала перед глазами Федора Мелентьевича и его спутников, когда на следующее утро они вошли в лес. На каждом шагу попадались вывороченные с корнем деревья, сломанные стволы пальм и хвощей. Обломки кое-где были глубоко вдавлены в почву.

– Что за чудовище! – воскликнул Лавуазье. – Ничего подобного никогда не существовало на Земле!

– Да и здесь, видать, недавно завелось, – мрачно произнес участковый. – Не добралось бы только до нашего корабля!

Обеспокоенные путешественники прибавили ходу.

Не обнаружив Дракона на каменистом плато, они спешили теперь к своему кораблю, оставленному на небольшой поляне в лесу, чтобы выйти на орбиту и продолжить поиски с помощью локаторов.

Когда до поляны оставалось всего несколько минут ходьбы, они наткнулись вдруг еще на один след неведомого чудовища. На краю образовавшейся в чаще прогалины Виктор обнаружил глубокие борозды от его когтей. Внимательно осмотрев их, он сказал с недоумением:

– Странно! Больше всего это похоже на… – он вдруг выпрямился и, указывая куда-то поверх деревьев, закричал: – Ну, конечно! Смотрите!

Сережа и Федор Мелентьевич подняли головы и замерли от удивления. Над лесом показалась гигантская круглая голова с треугольными ушами. Да это же кошка! Откуда? На далекой планете? В юрском периоде?

Таких размеров? Кошка!

Впрочем, долго удивляться было некогда, огромный зверь быстро приближался.

– Бегом! – скомандовал Земляника.

Когда впереди открылась знакомая поляна, треск ломаемых деревьев слышался уже совсем близко.

К счастью, корабль был цел, Сережа, Виктор и Федор Мелентьевич быстро забрались внутрь и закрыли люк.

– Все по местам! Стартуем немедленно!

Сильный удар вдруг бросил путешественников на пол кабины, видимо, кошка осторожно потрогала корабль лапой. Он пошатнулся, но устоял. Земляника первым вскочил на ноги и бросился к пульту. Сработал антигравитатор, и поверхность планеты стала быстро удаляться. Испуганный зверь одним прыжком сиганул за ближайший горный хребет.

– Ф-фу-у, – вздохнул участковый. – Загоняли, муркины дети!

– Но откуда же все-таки кошка? – спросил Сережа. Он все еще сидел на полу.

– Я, кажется, догадался, – сказал Виктор, – все это устроил Дракон. Кошку он привез с Земли…

– С Земли?! Таких размеров? Это что, новое достижение мастеров декоративного животноводства?

– Да нет, кошка самая обычная, и дело не в ней, а в корабле Дракона. Помнишь, он говорил, что у его «посудины» двенадцать степеней свободы? Ну, так вот. – Виктор принялся расхаживать из угла в угол, как на лекции. – Обычное незакрепленное материальное тело имеет шесть степеней свободы, куда входит движение по трем координатам и вращение по трем координатам. Дракон сознался, что пользуется еще одной координатой – временем. Логично предположить, что этот прохвост освоил и другие степени свободы, и среди них – изменение физических размеров. Вчера он, вероятно, обнаружил наш корабль, когда мы приближались к Серпенте, засек точку посадки, а затем, увеличив размеры своего корабля и всего, что в нем находилось, раз в триста, выпустил кошку и спокойно улетел.

– А! Так это все-таки он хохотал, змей! – сказал Федор Мелентьевич и, вынув из сумки блокнот, стал что-то быстро в нем писать…

Слава Богу, с юрским периодом покончено.

Адская работа. Нужно представить себе каждое растение, каждого жучка, и не просто представить, а расположить в стереообъеме, создать правдоподобный пейзаж. Причем просто выйти с мыслепроектором в лес и записать то, что видишь, нельзя, все должно быть юрское, без обмана.

Однако впереди тоже нелегкий труд. Для эпизода на Забургусе понадобится обстановка средневековья, и тут уж одними картинами природы не отделаешься. Нужна историческая правда, а с ней у меня как раз неважно. Еще в процессе работы над «Робинзоном» Стенкер-Горохов не раз выговаривал мне: «Женя, зачем ты суешься в искусство? Ведь ты – талантливый инженер, плоди своих роботов и будешь иметь славу и почет! Ну, по крайней мере обещай не делать больше исторических эпизодов! Ей-богу, это не твое направление. Классику не читаешь, не знаешь ни нравов, ни обычаев, ни языка. Если, к примеру, я назову тебя графоманом, ты ведь не догадаешься, оскорбление это или комплимент, верно?»

Я соглашался со Стенкером. С редактором лучше соглашаться – гордые, вон, свои фильмы дома женам показывают, больше о них никто не знает. А мне не жалко, графоман так графоман.

…Уже совсем рассвело, когда Федор Мелентьевич, Виктор и Сережа выбрались на дорогу. Они направились к видневшемуся вдали на холме городу, обнесенному высокой стеной. Несмотря на ранний час, в полях работали крестьяне, но дорога была еще пуста.

У закрытых городских ворот, поеживаясь от утреннего холодка, прогуливались четверо стражников.

– Извините, молодые люди, – обратился к ним Федор Мелентьевич, – как бы нам попасть в город.

Никто из стражников даже не повернул головы в его сторону.

– Я говорю, ворота нам откройте, пожалуйста! – произнес Земляника погромче.

Ближайший стражник снял с плеча алебарду и сказал:

– Ты вот что, дядя, дуй-ка отсюда, пока по шее не получил.

Федор Мелентьевич очень удивился.

– Это как понимать? Вы как со мной разговариваете? А ну-ка, пропустите немедленно!

– Нудный старикан, – покачал головой другой стражник. – Дай ему железякой в череп, чтоб стих.

Возмущенный Федор Мелентьевич хотел что-то ответить, но в этот момент ворота приоткрылись, и из них выехал богато одетый всадник.

– Простите, гражданин, можно вас на минутку? – обратился к нему участковый.

Вместо ответа всадник обернулся к стражникам и прокричал:

– Что это у вас за рвань у ворот шатается? Гнать в шею! – И, пришпорив коня, ускакал.

Стражники, размахивая алебардами, двинулись на Землянику и его спутников. Пришлось отступить.

– Странно, – сказал Сережа, придирчиво осматривая свой комбинезон, – почему это он нас рванью назвал? По-моему, мы выглядим вполне прилично.

– Здесь, видите ли, дело не в одежде, – раздался вдруг голос из придорожных кустов, – графа Буланка ввела в заблуждение ваша речь.

Кусты раздвинулись, и на дорогу вышел пожилой человек в крестьянской одежде.

– Вы, я вижу, прибыли издалека, – продолжал он. – А у нас, нужно вам сказать, такие слова, как «извините», «простите» и «пожалуйста», прямо указывают на низкое происхождение.

– А какие же тогда на высокое? – спросил Сережа.

– О! Дворянство изъясняется на совершенно другом языке. Порой мы и наши господа просто не понимаем друг друга. Детям из крестьянских семей насильно прививается та жалкая манера разговаривать, к которой прибегаю и я, спеша удовлетворить ваше любопытство. О том, как здесь разговаривают, вы могли уже составить некоторое представление, общаясь со стражниками. Они старались выражаться благородно, хотя куда простому стражнику до настоящего дворянина!