Олег Никитин - Инженер – повелитель гномов

Плюс несчастный десяток лучников, плюс шестнадцать королевских телохранителей.

К ним нужно прибавить пятьдесят воинов барона Майнхарда. А также приплюсовать примерно столько же дружинников, находящихся в подчинении у промышляющего разграблением родного королевства крайне почтенного Фридхарта. Вместе с ездовыми и прочими обозниками получалось, что вся армия Рудного королевства насчитывает около двухсот пятидесяти бойцов. Именно столь смехотворное количество войск и вызывало у инженера сильнейшее раздражение. Осипов подсознательно готовился к тому, что перед ним промаршируют бесконечные колонны пехоты, словно он находится не в крохотном внутреннем дворике перед воротами в свой замок, а по крайней мере на трибуне, установленной перед Мавзолеем на Красной площади.

Поняв причину своего беспокойства, инженер немного успокоился и, угомонив радостно выкрикивающего и отчаянно размахивающего руками Шлюксбарта, устроился поудобнее в кресле. Пока Николай предавался мрачным раздумьям, во дворе произошли большие перемены. Дружинники разошлись в разные стороны, и на освободившемся месте кипели явно заранее отрепетированные, но от этого не ставшие менее яростными бои. Три группы воинов, умело прикрываясь щитами, отчаянно рубились между собой. Раздавались хриплые крики, звонкий лязг оружия. Сзади противно орали придворные. Им определенно нравилось происходящее, и они не стеснялись показать свое отношение воплями и восторженным топотом.

«Только и могут, что шум производить», – недовольно подумал король и переключил свое внимание на кипящее на плацу сражение. Шипулин, выполняющий роль судьи, руководствуясь только одному ему известным принципом, время от времени ударял длинной палкой с прикрепленными на ее конце колокольчиками по плечу выбранного им воина, и дружинник моментально выходил из боя.

Вскоре на поле боя остались лишь четверо бойцов. Причем один сражался против троих. Прикрываясь большим прямоугольным щитом с острым основанием, оставшийся в одиночестве умело сдерживал напор атакующих, при этом умудряясь весьма опасно контратаковать. Воевода с неподдельным азартом, словно настоящий посланник смерти, крутился рядом, явно готовый в любую секунду вывести из боя зазевавшегося воина. Два дружинника яростно закричали и с разных сторон бросились на противника. Третий воин, плотно прижав треугольный щит к телу, решил атаковать напролом. Широко размахнувшись секирой, он с отчаянным криком ринулся вперед. Дальнейшие события, длившиеся буквально пару мгновений, потрясли Осипова. Одинокий боец неуловимым движением сместился в сторону, крутанул топор и ударил ближайшего к себе противника в не прикрытый щитом бок. Тут же наклонился, принял на корпус налетевшего на него со всего размаха второго дружинника и, тяжело ухнув, перебросил себе за спину. Мгновенно принял на щит тяжелый удар молота, яростно закричал и несколькими молниеносными ударами топора обезоружил последнего противника. Шипулин тут же легонько стукнул каждого из поверженных воинов палкой, и те, подхватив с пола свое оружие, отошли в сторону под мелодичное позвякивание колокольчиков.

Придворные за спиной короля словно обезумели. Они подняли такой рев, что у Осипова самым натуральным образом заложило уши. Победитель сделал несколько шагов по направлению к королю и неподвижно замер, словно чего-то ожидая. То, что Осипов не знал, что делать дальше, являлось вполне нормальным явлением, но вот то обстоятельство, что и Шлюксбарт по этому поводу ничего не мог подсказать, сильно удивило Николая. Резким жестом угомонив свое окружение, он решил деликатно, дабы не попасть впросак, навести справки у мага:

– Почтенный Дитбарт, а не опасно ли, что дружинники дерутся боевым оружием? – король мудро решил начать издалека, чтобы не вызвать никаких подозрений у хранителя. – Ведь так и пораниться можно! Вон как секирами махали, я даже заволновался.

Неожиданно Ламбарт прильнул к плечу короля и, не обращая внимания на то, что вопрос задали не ему, быстро ответил:

– Ваше Величество! В мудром милосердии своем вы, изнуренный постоянными думами о благе королевства, изъявили похвальное желание узнать о том, что оружие, применяемое в потешных боях, некоим образом не является боевым, а даже наоборот – специально затуплено и увеличено по весу. – Хранитель увидел, что Шлюксбарт с большим интересом внимает его речам, и решил воспользоваться благоприятным моментом. – Скажите, Ваше Величество, мне, слабому разумом, не понять великой мудрости вашего решения о проведении потешного смотра дружины.

Вкрадчивый голос Ламбарта до такой степени раздражал короля, что ему пришлось сдерживаться, чтобы не показать свое явное неудовольствие.

– А когда вообще в последний раз проводился королевский смотр? – небрежно спросил король, не отрывая взгляда от победителя, продолжавшего неподвижно стоять перед помостом. – Я что-то даже и припомнить не могу.

Только что неугомонно тараторивший хранитель внезапно осекся, наморщил лоб и задумчиво приложил ладонь ко лбу.

– Последний смотр дружины проводился ровно сорок семь лет назад, – раздался справа спокойный голос Нагибина. – Аккурат в год смерти вашего отца.

В глубине сознания Осипова нервно заворочался смешной толстяк. Давно забытые чувства, эмоции, разрозненные мысли и воспоминания медленно закружились в голове Николая. Дружина мощно и слаженно выкрикнула боевой клич, а стоящий перед королем воин отбросил шлем в сторону и резко прижал щит к груди.

Взгляд Осипова сконцентрировался на изображенном на нем рисунке. Внезапно мир вокруг Николая подернулся легкой рябью и рассыпался изумрудным блеском. Сильно запахло свежей хвоей, а волосы на голове Шлюксбарта зашевелил приятный свежий ветерок.

Огромный латник легонько ткнул ладонью Шлюксбарта в спину, таким незамысловатым образом отвлекая его от любования медведем, топтавшимся поблизости.

– Как называется это место? – дружинник ткнул пальцем в середину щита. – И что у меня здесь нарисовано?

Шлюксбарт, сжимая от волнения кулачки и стараясь не смотреть на стоящего рядом отца, быстро ответил:

– Это место называется «сердце». И там нарисованы молот и топор.

– Правильно, – воин одобрительно кивнул и постучал костяшками пальцев сперва по левому верхнему углу щита, а потом по правому нижнему. – А почему здесь желтый цвет, а здесь зеленый?

Младший дружинник хотя и знал назубок все родовые гербы и цвета любого воина, но все равно испытывал беспокойство. Еще бы! Не каждый день его берут с собой в настоящий поход, и Шлюксбарт, пребывающий в крайне счастливом состоянии, боялся на радостях допустить ошибку. Перед тем как ответить, он глубоко вздохнул и произнес четким голосом: