Алексей Верт - Создатель балагана

– Я поняла, – дама склонила голову. – Действительно. Какое неподобающее поведение для дочери, чей отец, умерев, оставил такое огромное состояние.

На несколько секунд в голове Корпса завертелись шестеренки, складываясь в различные комбинации прекрасных планов по отниманию денег у ближних. Он настолько задумался, что едва не упустил из вида Николиса, уводившего Гераклида. Мошенник быстро их нагнал, по пути заметив несколько фарфоровых ваз и мелких статуэток, которые наверняка можно было выгодно продать.

«Не о том думаешь, – оборвал сам себя Юлиус. – Что значит несколько ваз по сравнению с богатством, к которому судьба ведет тебя огромными шагами? А попасться сейчас на воровстве – собственными руками низвергнуть в Тартар эту замечательную возможность».

Успокоив порыв клептомании, Корпс оказался в комнате, где на огромном деревянном постаменте лежал труп мужчины. Это был старец с решительным подбородком, остро очерченными скулами и таким выражением лица, что поверить в его смерть было невозможно. На взгляд Юлиуса, подобные люди умирают только тогда, когда сами того захотят.

Взгляд мошенника скользнул по Гераклиду, и сердце в груди предательски дрогнуло. Такой растерянности в чужих глазах Юлиусу давно не приходилось видеть. «Посмертный скульптор» смотрел в угол, где на маленьком столике лежали резаки и ножички, проволока для каркаса и стояла емкость с гипсовым раствором. Все это сияло так, словно еще пять минут назад стояло в лавке с названием вроде «Мир искусства».

– Вы же знаете, что делать? – спросил Корпс осторожно.

– Что за намеки? – взвился Гераклид. – Конечно же, знаю! Я учился у лучших мастеров!

– И сколько масок вы уже сделали, мой друг?

– Что ты ко мне пристал? Сначала там, на улице. Потом пробрался в дом, а теперь вот еще сюда! Мне кажется, ты что-то замышляешь! – перешедший на «ты» скульптор некоторое время буравил взглядом Юлиуса. – И я даже знаю, что! Ты хочешь украсть мою специальную технологию!

– Ну, разумеется, нет, – Корпс выдохнул. – Я хочу научиться у достойнейшего. Простите мои вопросы, просто я немножко волнуюсь. Тут ведь мертвец…

– Вот и проявите уважение!

Гераклид решительным шагом прошел к столику, но несмотря на заявление о «лучших мастерах», мошенник уловил в глазах скульптора нерешительность. Пальцы того пробежали по инструментам, затем метнулись к проволоке, но чуть позже схватили емкость с раствором, и тут же, словно действуя по наитию, опустили ее прямо на голову мертвеца, залив лицо и волосы быстротвердеющей жидкостью.

Юлиус отшатнулся, чтобы его не задело брызгами. Он не был никогда силен в скульптуре – это да. Но видеть ТАКОЕ…

Мошенник просто не знал, что сказать. Умевший всегда придумать что-нибудь к месту, он растерялся и с выражением безграничного ужаса наблюдал, как Гераклид неуклюже размазывает грязно-белый раствор по лицу мертвеца, стараясь очертить линии.

«В конце концов, это его родственник. Наверняка, у него есть какие-нибудь права для подобного обращения», – пытался успокоить себя Корпс.

Между тем Гераклид закончил. Вытащил из-под стола ведро с водой и начал мыть руки. Оглядевшись в поисках полотенца, он поморщился, затем потянулся к покрывалу, прикрывавшему старика, но под взглядом Юлиуса покраснел и вытер ладони об штаны.

– Вот так это делается, – беспечно сказал скульптор пару секунд спустя. – Теперь только осталось подождать, чтобы засохло. Потом отдираем, и маска готова.

– Поразительно…

– Да. Эта технология поражает воображение, – приосанился Гераклид.

– И как долго ждать?

– Совсем немного. Это быстрозастывающий раствор.

Юлиус кивнул и понадеялся, что никто не зайдет до того момента, пока маска не будет готова. Родственник там или не родственник, но у мошенника было четкое ощущение, что скандала не избежать.

– Я сочинил эпитафию в честь деда. Мне кажется, сейчас самое время ее произнести.

Юлиус пожал плечами. Он мысленно торопил время изо всех сил, и был шанс, что так оно пролетит быстрей.

Гераклид гордо поднял голову и расправил плечи. В этот момент его нелепая фигура приобрела некую торжественность.

Однажды умер дед внезапно

А я про то когда узнал

То понял сразу и печально

Что стану дедом и помру

– Достаточно! – взмолился Юлиус и тут же был одарен обиженным взглядом. – Кажется, маска готова.

Даже если раствор еще не до конца застыл, он вдруг почувствовал, что готов на все. Лишь бы прекратить стихоизвержение. После «поразительной технологии» это был новый удар по чувству прекрасного, и мошенник очень переживал, что чувство может не выдержать.

Тем временем обида исчезла с лица скульптора, сменившись сосредоточенным любопытством. Толстые пальцы попытались снять маску с лица покойного, но ничего не вышло. Тогда они попробовали сильнее, но вновь не получилось. Напрягшись, Гераклид дернул… и едва не отлетел в сторону, крепко сжимая маску в руках. По счастью для Юлиуса – она не пострадала.

Что же касается мертвеца – тому повезло меньше. Часть волос оторвалась вместе с гипсом, оставив громадные проплешины. Кожа местами слезла или прилипла к раствору, отчего покойный теперь напоминал человека, который, умерев, пролежал еще с месяц.

– Я – труп, – сглотнул Гераклид.

– Спокойно! – Юлиус понял, что это и есть долгожданный шанс. – Давай маску сюда, дружок. Так, ага. Сейчас я спускаюсь вниз и начинаю рассказывать твоей тетушке о том, как все прекрасно получилось и показываю труд. Ты тем временем маскируешь следы.

– Как?!

– Не знаю!

Корпс выскользнул за дверь, пряча маску под одежду. Спускаясь по лестнице, мошенник едва не столкнулся с Николисом. Тот грациозно приподнял одну бровь, и Юлиус поспешил ответить на молчаливый вопрос.

– Нельзя мешать творцу, – он многозначительно закатил глаза. – Какой мастер, какой талант!

Николис смотрел недоверчиво. Он явно знал Гераклида достаточно, чтобы понять несоответствие персоны и эпитетов.

Однако Юлиус лишь кивнул на прощание, выскочил за порог и постарался быстрей затеряться на улицах. Сжимая маску, он спешил на обратный поезд. Конечно, получилось не так, как он задумывал, но все же удалось раздобыть хоть что-то.

Представив, каково придется Гераклиду, когда его застукают над изуродованным трупом, да еще и без маски, мошенник посочувствовал бедняге. Однако спасать незадачливого скульптора в его планы не входило. «Это тебе за стихи. Мы квиты», – мстительно подумал Юлиус Корпс и улыбнулся.

Впереди его ждало богатство.

…

Наутро мошенник извлек поросенка из ящика и тщательно его осмотрел. Позолота нигде не стерлась, щетина блестела и переливалась при свете солнца, даже самодельные крылышки не слишком помялись. Немного подумав, Юлиус оторвал длинную полоску ткани от запасной рубашки и соорудил вокруг поросячьей шеи что-то вроде клоунского жабо. Поцокав языком, замотал морду животного крепкой бечевкой – за что удостоился двух чувствительных ударов копытом в живот. Не обращая внимания на боль, он с помощью клея, который остался от производства крылышек, закрепил на морде поросенка посмертную маску.