Алексей Верт - Создатель балагана

Рассудив так, Юлиус Корпс принялся спускаться, попутно обнаружив, что двигаться по стене вниз куда сложнее, чем вверх, и в очередной раз помянув ученых, которые сплошь и рядом изобретали всякую ерунду вместо чего-то по-настоящему стоящего.

Взобравшись на жердочку, петух громогласно объявил о наступлении утра. Юлиус Корпс, пошарив рядом с собой, не обнаружил ничего тяжелого для того, чтобы швырнуть в певуна, и издал страдальческий стон. Кое-как разлепив глаза, потянулся, сел на куче соломы, служившей ему постелью, и зевнул.

Ночевать в курятнике было не самой прекрасной идеей. Вообще, в последние дни соседство с животными становилось какой-то манией Юлиуса, что ему категорически не нравилось. Но отсутствие денег и покровителей диктовали свои условия, потому вчера, забравшись в курятник фермы, расположенный поблизости от города, он разворошил пару гнезд, набрал соломы, чтобы спалось мягче, и взобрался на самую верхотуру, искренне надеясь, что птицы его не потревожат. Так и случилось, но минусы соседства этим не исчерпывались, чему был прямым доказательством давешний петух.

Подхватив торбу, Корпс спустился вниз, беглым взглядом пробежался по насестам, обнаружив пару яиц, которые прихватил с собой. Уходить следовало как можно скорее. Не ровен час, хозяева фермы обнаружат незваного гостя.

«Надо разыскать Гераклида, – напомнил себе Юлиус. – И увидеть обложку».

Последняя мысль вызывала уныние. Другой причины, кроме отчаяния, для вчерашней идеи отдать горе-скульптору свою бесценную книгу, Юлиус не мог найти. Зато ему удалось отыскать Гераклида ровно в том месте, где его вчера и оставили. Свернувшись калачиком и тихонько похрапывая-посвистывая, скульптор лежал на крыльце библиотеки. Поначалу мошеннику даже стало жалко его, но потом Юлиус напомнил себе, что долг каждого уважающего себя гражданина – обеспечить комфортные условия сна для собственной персоны.

Искренне надеясь, что огромное тело скульптора не склонно спросоня молотить кулаками во все стороны, Корпс требовательно толкнул Гераклида.

– Не хочу, – промычал тот.

– А придется, – сочувственно заметил Юлиус и удвоил усилия.

Через пару минут Гераклид все-таки «растолкался» до такой степени, что смог сесть на ступеньках и превратившимися в щелки глазами взирать на мошенника. Вид у него был как у откормленного, но весьма потрепанного барашка. Алый отпечаток от ступеньки на левой щеке дополнял эту эпичную картину.

– Книга, – требовательно произнес Юлиус.

Гераклид кивнул и принялся копаться в складках одежды, выискивая требуемое. Мошенник благосклонно взирал на это и размышлял: не стоит ли привлечь человека искусства для своего мошенничества или хотя бы для уничтожения и унижения Диоса Парокла? После некоторых раздумий Корпс решил, что все же не стоит, а секундой спустя, когда вожделенная книга оказалась перед глазами, Юлиус в своем решении утвердился.

Конечно, рисунок на обложке выполнял свою наипервейшую функцию – привлекал внимание. Если быть более точным – он буквально кричал о том, что здесь, под ним, спрятано нечто страшное. Сочетания голубого, желтого и оранжевого цветов уже сами по себе способны были отпугнуть любого читателя. А ими были изображены изломанные линии, сливающиеся в нечто бесформенно-округлое, напоминавшее вытянутого и завязанного в круг червяка, с клыками в половину собственного размера.

– Что это? – дрожащим голосом спросил Корпс.

– Геракл побеждает химеру, разумеется. Я хотел нарисовать что-нибудь свое, но ты велел перерисовывать.

В голове Юлиуса поначалу пронеслись тысячи идей о том, как следует расправиться с художником, чтобы все музы разом возблагодарили мошенника за проявленное милосердие. Потом захотелось перерисовать самому, но тут же пришла мысль, что может стать и еще хуже, как бы странно это ни звучало. В итоге, Юлиус Корпс решил проявить милосердие. К тому же, ему предстояло слишком много дел, и тратить силы понапрасну не стоило.

– Ну, ладно, – мошенник запихал книжку в торбу. – Мне пора на соревнования оракулов, дружок. Как великий предсказатель, могу сообщить, что я не опоздаю.

– Помнится, ты говорил, что ты скульптор.

– Я в этом разочаровался. Увы, но даже если такие таланты, как ты, не справляются, то мне точно не стоит и пробовать. Желаю тебе всяческих благ, дружок, и спасения от тетушки.

Юлиус резво двинулся в направлении гигантского шатра, поминутно ожидая, что сейчас его настигнет окрик или даже сам Гераклид. Но время шло, расстояние увеличивалось, а ничего не происходило. Не выдержав, мошенник обернулся. Выражение лица художника очень подошло бы брошенному щенку. Поправка: весьма откормленному брошенному щенку.

«Такова жизнь, дружок, – подумал Корпс. – Наши желания не всегда сбываются, иначе я бы уже давно обдуривал людей одним щелчком пальца». Юлиус зашагал прочь, насвистывая под нос задорный мотивчик. Под музыку ему обычно хорошо думалось, а в данный момент требовалось породить название для предсказательной книги, адекватное изображенному на обложке чудовищу. В голову почему-то лезла откровенная муть, местами даже рифмованная. «Тьфу ты, – передернуло мошенника. – От гениального скульптора заразился, что ли?»

«Плотоядные жабы и могучие крабы» – вот самое невинное из именований, так и роившихся в мозгу Юлиуса. Остальные были под стать.

«Червь желтый зубастый, мозг выедающий».

«Как Геракл и химера, только наоборот».

«Книга о предметах из будущего, притом волшебными свойствами обладающих».

Ни одно из этих названий не устраивало Корпса, но в процессе перебора дурацких фраз взор его затуманился и принял нездешнее выражение. Таковое обычно с головой выдает предсказателей, культистов, фанатиков веры, детей богов и потомков богов в тринадцатом поколении, а также оно свойственно мечтателям – в аккурат за мгновение до того, как несчастный попадет под колеса повозки или влетит лбом в фонарный столб. Поэтому регистратор, который записывал жадных до денег провидцев рядом с проходом под сень купола, ни секунды не усомнился в профессиональном праве Юлиуса на состязание.

Двенадцатый, – пробормотал писец, сделал отметку в толстой внушительной тетради и выдал мошеннику номерок на кругляшке из жесткой вощеной кожи. – Ваше имя, будьте добры.

Юлиус рассеянно улыбнулся. Расклад нравился ему все больше и больше. Если у устроителя соревнований достаточно денег, чтобы нанять не просто работника, а работника вежливого, значит, у дела воистину внушительный размах.

Юргелио Корсо.

Сообщите, пожалуйста, откуда вы прибыли?

Центральный римский полис.