Екатерина Хаккет - Эпоха Дугаров

Но для привала слишком поздно – мы почти нашли лагерь дозорных. Я начала слышать их голоса ещё на подходе.

Дождь колотил по листве, свинцовые тучи чуть ли не задевали верхушки редких сосен. Мы с Дугаром свернули с дороги, когда увидели на горизонте Каан Олки’Ра, величественный и неприступный, с множеством высоких башен. По пути нам не встретилось ни одного торгового каравана. Ни одного вшивого торговца или одинокого путника, искавшего проблем себе на голову. Все это говорило о больших проблемах Берселии и её благосостояния. Северные земли в скором времени могли дискредитировать себя перед остальными частями бывшей Империи Виллион, если власть продолжит переходить из рук в руки.

Дергающийся язычок пламени средь темно-зеленой листвы манил меня как мотылька. Оттуда доносились смех и разговоры. Человек пять сидело под натянутым тентом, расправляясь с недавно поджаренным ужином. На некоторых из них блестели стальные латы.

Чем ближе мы подходили к разведывательному отряду Джованни, тем сильнее пахло едой. Я еле сдерживалась, чтобы не пустить слюну. От холода клонило в сон, а намокшие доспехи с мечом придавливали меня к земле. Я ещё не успела освоиться в новом теле, подаренном старухой.

– Мне пойти с тобой или подождать здесь? – спросила меня маленькая девочка, вьющиеся волосы которой теперь напоминали слипшиеся сосульки.

Озадаченная, на секунду я остановилась.

– Подожди. Я позову тебя, когда разведаю обстановку.

Каждый новый шаг начал отзываться стуком сердца – рука сама потянулась к рукояти меча. Дозорные Джованни заметили меня раньше, чем планировалось. Все поднялись с мест, когда я вышла на поляну перед тентом и палатками. Грязь скользила под ногами.

– Смотрите, кто к нам пожаловал! – взревел самый здоровый усач в латах, перекрикивая дождь. – Городская эльфийка-потаскушка!

Его лицо было мне знакомо. Этот мужчина раздражал меня своей наглостью и тараканьими усишками, не вписывающимися в его образ человека весьма преклонных лет. Он не изменился с нашей последней встречи: тот же доспех, то же поведение. В прошлом он служил в каком-то там графстве, пока наша с Джованни армия не захватила его город.

Некоторые из его шайки издевательски засмеялись. Никто меня не узнал.

– Ещё раз такое скажешь, старый Говард, будешь петь баллады с Дугарами! Я Присцилла Де’Лин!

Смех показался мне ещё задорнее. Стражники угрожающе обступили меня со всех сторон, заостряя внимания на торчащих ушах. Никого из них я не знала, кроме престарелого грубияна с отчётливо проглядывающей сединой на висках.

– Девочка, – сюсюкая, обратился он ко мне. – Присцилла – человек, а ты – городская шлюха, одетая в украденные одежды воина. Что привело тебя в такую даль на границы с Югом, деваха?

От негодования всё расплылось у меня в глазах – лес, огни лагеря… Сделав несколько шагов вперед, я вонзила ему меч промеж металлических пластин на груди. Мне всегда хотелось это сделать. Он сначала сгорбился, захрипел, откашливаясь кровью, а когда я рывком вытащила из него лезвие, старый Говард рухнул замертво, в грязь, лицом вниз.

О, непонимание в глазах его воинов, постепенно сменяющееся слепой яростью, меня позабавило. С криками «прикончите суку!» какой-то паренек обнажил кинжал и накинулся на меня. Глупец. Даже с отяжелевшим мечом я смогла ловко вспороть ему живот.

После него в атаку пошел ещё один «железный человек», такой же, как Говард. Он выглядел очень взбешённым, однако ярость не помогла ему избежать встречи с моим оружием. Один удар по шее – и нет громадного воина.

Оставшиеся двое парней в крестьянских тряпках растерялись и оцепенели. Оба держали мечи наготове, но в лобовую полез только один, издав животный рёв. Его постигла участь друзей от ранения в грудь.

Все просто.

Последний же паренёк, совсем ещё молодой, вылупился на меня как сова, не в силах двинуться. Дрожащими руками он держал меч, не обращая внимания на воду, стекающую по его вытянутому лицу. Казалось, что он вот-вот скрутится калачиком на земле. Я, насмехаясь, оскалила зубы, и он кинулся наутек.

Думая о «прекрасной» подготовке солдат лорда, я прокричала парню вслед:

– Давай! Беги, пес! Передай своему хозяину, что Присцилла жива, и она жаждет мести!

Ничего не ответив, парень влез на ближайшую лошадь возле палаток и галопом понёсся в темноту вечернего леса. Он даже не оглянулся. Им правил страх перед забвением. Глухой стук копыт черногривого скакуна быстро исчез за шумом проливного дождя.

Я стояла одна посреди поляны, подставив лицо ливню, пока Дугар не показался возле старого дуба, сложив руки на груди.

– Я не удивлен, Ариен, ты никогда не умела излагать свои требования, – Аэдан с отвращением хмурился. – Их здесь должно быть больше, чем пять человек. Остальные патрулируют границы.

– Они вернутся к утру? – я не переставала смотреть на тёмное небо. Неожиданное ощущение пустоты внутри быстро угомонило мою кровожадность.

– Они сейчас далеко отсюда, – мгновение девочка молчала. – Что ты задумала?

– Сейчас мы отнесем трупы в лес, обыщем палатки, поужинаем, соберём всё, что может понадобиться в пути, оседлаем одну из лошадей, переночуем и на рассвете отправимся в Ортог.

– Ты предсказуема, Ариен.

– Самой тошно.

А что я ещё могла предложить? Сменить маршрут? В любом городе нам бы не обрадовались, как голодным попрошайкам, а лесные эльфы без объяснения погнали бы нас восвояси под прицельным огнем стрел со своих земель. Мне были знакомы их законы и правила морали – если ты родился вне их клана, они тебя никогда не примут за своего. Ты будешь обречён жить одиночкой, пока тебе не удастся встретить таких же покинутых всеми скитальцев. Когда-то давно мне довелось пообщаться с эльфами-рабами, служившими у господина наместника на краю западных границ. Они многое мне поведали, пока я обчищала карманы богача и воровала еду с кухни. У них всё по правилам: клан погиб – идешь к людям в добровольное рабство; клан есть, но далеко – уходи прочь к соплеменникам и родне, а если ты никто и у тебя нет семьи – это твои проблемы, изгнанник.

Я смотрела на небо, чернеющие тучи, и чувствовала, как с каждым следующим вздохом жажда мести начинает придавать мне сил. Возможно, мне стоило просто сесть и подумать, чего я хочу от будущего: белобрысая голова ведьмы, которой она лишится за то, что наградила меня длинными ушами, – не такой уж плохой трофей, но искривленное болью лицо Джованни от зияющей дыры в груди казалось куда более значимой наградой.

«Лорд лишил меня брата и трона, а я лишу его всего»

– Ты знаешь, они жарили крольчатину, – задумчивый детский голосок вытащил меня из мира грез. – Очень вкусно. Эти ребята не пожалели острых приправ.