Морган Райс - Ритуал мечей

На лице Тируса появилось удивление. Было очевидно, что он не ожидал такой силы и вызова от женщины. Он неодобрительно покачал головой.

«Ты торопишься с выводами», – сказал Тирус. – «Правителю это не пристало».

«Нерешительность тоже не пристала правителю», – парировала Гвен. – «Так же, как жадность и меркантильность, особенно когда они направлены по отношению к его собственной семье».

Лицо Тируса помрачнело.

«Ты – молодая глупая девчонка. Из уважения к твоему отцу я дам тебе одну ночь, чтобы ты подумала над своими необдуманными словами и позволила своим советникам переубедить тебя. Я с нетерпением жду твоих извинений и капитуляцию утром».

Тирус и его свита развернулись, оседлали своих коней и поскакали прочь. Когда они уезжали, Гвендолин заметила на лицах своих кузенов нечто вроде извинения за своего отца и признаки того, что они близки ей, как когда-то в детстве.

Вскоре их группа скрылась из вида, проехав через ворота Силесии.

«Опустите ворота», – приказала Гвендолин.

Несколько воинов бросились вперед и опустили тяжелые железные решетки. Вскоре повисла тишина, внутренний двор был покрыт отпечатками копыт в пыли.

Гвендолин повернулась и посмотрела на присутствующих, и они посмотрели на нее. Все они стояли потрясенными в этой утренней тишине.

«Ты хорошо поступила», – сказал Кендрик. – «Наш отец гордился бы тобой».

«Он – свинья», – сказал Рис. – «Лжец и бахвал».

«Он всегда стремился свергнуть нашего отца с трона», – произнес Годфри. – «Теперь, когда он мертв и нам угрожает Андроникус, он увидел в этом шанс для себя получить трон».

«У него нет законного права», – сказал Абертоль.

«Но у него есть люди», – мудро заметил Срог. – «Конечно, мы можем защищаться. И мы будем. Наш город предназначен для того, чтобы выдержать осаду. Но после нападения Империи наша оборона серьезно ослаблена. К несчастью, он выбрал идеальный момент, когда мы слабы и уязвимы».

«Каковы шансы?» – спросила Гвендолин.

Срог скривился.

«Мы можем сдержать десять тысяч человек», – ответил он. – «Какое-то время. Мы можем убить достаточное количество его людей. Но мы также потеряем и большинство наших людей, в конце концов. Стратегически прямо сейчас мы не можем позволить себе войну. Нам нужно время, чтобы восстановится, исцелиться и вновь укрепиться. Стратегически самым мудрым военным шагом было бы принятие его предложения».

«Принятие его предложение?!» – возмущенно переспросил Годфри. – «Значит, мы вытеснили Андроникуса только для того, чтобы стать рабами кого-то другого?»

«А как насчет Тора и Микоплес?» – спросил Рис. – «Разве мы забыли о них? Тор скоро вернется, после того как примет капитуляцию Андроникуса, и у нас будет вся необходимая мощь для того, чтобы одержать победу над нашими кузенами МакГилами».

«Но что если другие МакГилы нападут до того, как вернется трон?» – спросил Срог.

«Что если Тор никогда не вернется?» – спросил Бром.

Они все в ужасе посмотрели на него.

«Как ты можешь такое говорить?» – спросил Годфри.

Бром опустил голову.

«Простите меня. Но у нас должны быть планы на все непредвиденные случаи. Тора нет здесь сейчас, чтобы защитить нас. И мы не можем планировать сражение с отсутствующими воинами».

Гвендолин стояла и слушала мнения всех присутствующих. Она научилась у своего отца никогда не говорить, когда говорят другие, особенно когда они дают советы. Это был совет, который девушка приняла близко к сердцу.

«Тогда предполагаю, что это вопрос выбора – выберем ли мы свободу и смерть, порабощение и жизнь», – заметила Гвендолин. – «С тем же вопросом мы столкнулись не так давно, во время вторжения Империи. И мы все знаем ответ. Жизнь важна, но свобода является важнее жизни».

Послышалось ободрение всех присутствующих мужчин.

Они все развернулись и направились обратно в замок. Гвендолин подняла голову вверх и посмотрела на небо.

«Тор» , – мысленно шептала она. – «Пожалуйста, возвращайся» .

Гвендолин спешила вниз по коридорам замка, чувствуя головокружение после встречи со своим дядей, думая о том, что делать. Она уже не была той Гвендолин, как когда-то, до нападения Андроникуса. Этот мир закалил ее, дал ей худшее из того, что мог предложить, и девушка больше не боялась мужских угроз. Когда она бросила вызов Тирусу, то имела в виду каждое слово, которое сказала. Гвендолин была готова сражаться не на жизнь, а на смерть. Она устала убегать от опасности, от страха перед мужчинами. Гвен хотела оказать сопротивление, и она знала, что ее люди хотели того же.

Но в то же самое время девушка также ощущала свою вину, зная, что она была не только правителем вооруженных сил, но и Королевой людей. Жители тоже зависели от нее. Было очевидно, что силы Тируса превосходят их собственные, они лучше вооружены и полны энергии. Они мудро отсиживались на Верхних Островах во время вторжения Андроникуса и выбрали идеальное время – теперь они приехали сытыми и хорошо вооруженными, готовыми сеять хаос в осажденном и разрушенном городе. Таким был ее дядя – беспринципен до последнего. Это ее не удивляло, всю свою жизнь Тирус ждал шанса получить трон ее отца, и он нашел его, когда дети его брата были уязвимыми больше всего.

Гвендолин нужно было обсудить все это с кем-то вне ее обычного ряда военных советников, с кем-то политически проницательным и опытным в делах мужчин. Шагая по коридорам, Гвен, как ни странно, ощутила сильное желание поговорить со своей матерью, бывшей Королевой. Она хотела заглянуть в человека, которым был ее дядя, который, в конце концов, был зятем бывшей Королевы. Гвен не обязательно нуждалась в совете, ей просто хотелось кому-то выговориться. И, становясь все более жесткой, Гвендолин почувствовала, что каким-то странным образом она ощущает все более сильную связь со своей матерью.

Слуги застыли и открыли дверь в покои ее матери при появлении Гвен, и девушка вошла внутрь, найдя свою мать сидящей за своим маленьким столом, играющую одинокую партию в шахматы, как делала всегда. Это напомнило Гвен о временах, когда она играла с ней. Теперь ее мать была одинокой, закаленной и холодной женщиной, которая не нуждалась в компании. Ей было достаточно и этой игры.

Возле Королевы находилась ее старая и надежная служанка Хафольд, которая, казалось, никогда не отходила от нее далеко.

Когда Гвендолин вошла в комнату, мать обернулась и посмотрела на нее. Это удивило Гвен, потому что она обычно игнорировала ее. Теперь же ее мать действительно посмотрела на нее с новым уважением.

«Оставь нас», – приказала Королева Хафольд и, в отличие от прошлых посещений, та поклонилась и быстро вышла. Они обе демонстрировали Гвен уважение, которого она никогда не получала раньше. Словно ее мать смотрела на нее совершенно другими глазами.