Неда Гиал - Давным-давно, в неведомой дали

Суд был фарсом. Правда ничего другого Драгомира и не ожидала. Он проводился в главном зале городской ратуши, которая каким-то чудом выстояла при осаде города. Комната была набита людьми – любопытствующими и взволнованными – не каждый же день видишь королеву на скамье подсудимых. Обе принцессы по всей видимости играли роль обвинителей и судей одновременно – Драгомире было невдомёк, каким же образом это могло хотя бы выглядеть беспристрастно. Эльф Милолики сидел рядом с ней, но судя по всему, был погружён глубоко в свои мрачные мысли и почти не замечал происходящего вокруг. Сама Драгомира похоже была в прекрасном настроении, впервые за долгое время. Перечень её «преступлений» был длинен и абсурден, в качестве предполагаемых свидетелей постоянно вызывались либо дрожащие крестьяне – она не могла их винить, им как-то нужно было обустраивать жизнь при новой правительнице, либо же дворяне из числа тех, что сражались против неё. Как раз сейчас очередной несчастный крестьянин рассказывал, что он слышал, что она купается в крови девственниц, чтобы сохранить свою красоту. Драгомира с иронией приподняла брови – слухи о ней были ещё более нелепыми, чем она думала.

– Что вы можете по этому поводу сказать, королева Драгомира? – спросила принцесса Милолика, когда крестьянин завершил свои показания.

– «Кровь девственниц» – это название вида роз, – протянула королева. – И я действительно принимала ванны с розовыми лепестками… Правда я не знала, что это является преступлением в каком-либо королевстве, – насмешливо добавила она, подчёркивая каждое слово.

– Розовыми лепестками? – растерянно пролепетала Милолика. – Что… кто называет так цветы?

– Розовыми лепестками, – насмешливо кивнула Драгомира, – спроси своего эльфа, я слышала, что его народ разбирается в красивых вещах. – Сейгхин вздрогнул и удивлённо поднял взгляд, будто бы проснувшись. – А насчёт названия, тебе следует пожаловаться гному-селекционеру, который вывел этот вид.

Принцесса всё также растерянно посмотрела на эльфа и тот слегка кивнул.

– Что за чушь! – воскликнула Цветана. – Ты серьёзно считаешь, что мы поверим, что ты использовала розовые лепестки для сохранения твоей молодости?

– Сохранения моей молодости? – Драгомира подняла брови и рассмеялась. – Вернись на землю, принцесса. Я на год тебя старше – мне нечего сохранять… пока. Правда, – она слегка наклонила голову и смерила Цветану долгим изучающим взглядом, – на месте твоих будущих подданных, я бы забеспокоилась… учитывая твои столь глубокие познания в, гхм, нетрадиционных рецептах красоты…

– Но, – дрожащим голосом начал крестьянин, – я слышал о сотнях девственниц, что пропали… в городе…

Драгомира снова насмешливо приподняла брови.

– Город не столь велик… если бы речь действительно шла о сотнях, то наверняка ты бы смог назвать хоть одно… имя…

Мужчина смутился под её пристальным насмешливым взглядом. Цветана с досадой нахмурилась.

– Улита… из замка, – сказал вдруг кто-то в толпе. – Она исчезла год тому назад…

Принцесса торжествующе посмотрела на королеву.

– Улита, – протянула королева, – да-да, одна из кухарок, – она двусмысленно улыбнулась. – Она сбежала с одним из конюхов, опасаясь, что её будут ругать родители… И, – добавила она, её улыбка расползалась всё шире, – судя по размерам её живота – она была уже далеко не девственница…

По залу пронёсся смех, было ясно, что это жуткое обвинение так просто к королеве не пристанет.

– Итак – никаких доказательств о замученных до смерти девственницах, но зато действительно есть доказательства закупок розовых лепестков – в счётных книгах замка…

– К сожалению, они сгорели при штурме, – кисло сказала принцесса Цветана.

– Как кстати, – спокойно ответила королева.

– Вы также обвиняетесь в том, что приворожили короля Мстислава с помощью чёрной магии, – снова заговорила Милолика.

Усмешка Драгомиры стала недоброй.

– Неужели… чёрной магией…

Внезапно она поднялась и с небольшим усилием разорвала платье на левом боку, демонстрируя изумлённой публике уродливый шрам на её точёном теле.

– Или же поддержанием его жизни до тех пор, пока лекарь не смог прибежать и вылечить его. После того как его собственная дочь организовала на него покушение.

– Ложь! – вскочила Цветана. – Это гнусная ложь! Ты небось использовала тот момент его слабости и приворожила его! И ты же наверняка и организовывала покушение! Иначе откуда было тебе знать, что на него напали!

– Вероятно моя «чёрная магия» мне подсказала, – насмешливо ответила королева, снова закрывая шрам. – А кроме того, тебе бы стоило спросить лекаря и начальника стражи тогда ещё твоего отца, – она сделала лёгкий жест в сторону Всебора. – Заметили ли они какие-то странности в поведении короля после того, как я его исцелила…

– Кроме того, что он женился на простолюдинке и даровал ведьме жизнь? – презрительно спросила девушка. – И потом как раз лекарь тебя обвиняет в том, что ты приворожила моего отца чёрной магией.

Драгомира вскользь посмотрела на старика, ужасно трясущегося и не смеющего поднять на неё взгляд. Она слегка усмехнулась – итак, предательства продолжаются.

– A что касается твоего начальника стражи – его мнение не играет значения.

– И почему же? – прищурилась королева.

– Потому что он наверняка под твоим магическим влиянием…

– Надо же как удобно: все, кто говорят то, что ты хочешь слышать – непременно рассказывают чистую правду, а все, кто меня защищают – под моим приворотом. Зачем же время на суд-то тогда тратить? – с издёвкой спросила Драгомира.

– Эльфы чувствуют здесь сильные магические возмущения, – возразила Милолика, – указывающие на мощные заклинания.

Королева бросила на неё изучающий взгляд.

– То, что чувствуют эльфы, никак не связано с какими-то приворотными заклинаниями, – сказала она насмешливым снисходительным тоном, – всё намного серьёзнее, – эльфийский принц пристально посмотрел на неё, – и началось задолго до того, как я вообще появилась в замке. Из-за любовника твоей любимой тётушки, матери принцессы Цветаны…

– Как ты смеешь! Это всё ложь! – крикнула Цветана, – если кто-то и виноват – так это ты! Ты заколдовала моего отца! Ты виновата в том, что его убили! А после его смерти, я уверена, что ты использовала магию, чтобы избавиться от его ребёнка, моего брата…

Драгомира вскочила, смертельно побледнев, её губы дрожали от ярости. По комнате прошёл холодок. Сейгхин почувствовал, как зазвенели магические оковы и невольно поддался вперёд – были известны случаи, когда сильным магам удавалось освободиться от подобных оков. Но Драгомира была ослаблена сражениями за замок, у неё для этого попросту не хватало сил. Она обвела зал взглядом, от которого в жилах стыла кровь, затем снова заговорила, очень тихо, но все до единого находившиеся в комнате слышали каждое слово.