Морган Райс - Власть королев

Гвендолин прищурилась, всматриваясь в туман, сомневаясь, реальную ли она видит картину или очередной мираж.

Там, на горизонте, виднелся бесконечной ширины берег, в центре которого, в просторном заливе, помещался оживлённый порт. Две сверкающих золотом колонны тянулись к небу, обрамляя возвышавшийся позади них город. Когда солнце опустилось ниже, и колонны, и город приобрели желтовато-зелёный оттенок. Гвен отметила, что облака в этих местах двигались очень быстро. Сейчас она не могла сказать, действительно ли небо в этой части мира было другим, или это были игры её ослабленного сознания.

В заливе рядом с городом стояла сотня гордых кораблей, все с мачтами такой высоты, каких ей ещё не приходилось видеть. Это был самый процветающий город из всех, что она знала, построенный у самой кромки моря, и, казалось, не имевший больше границ, подчинивший себе даже океан. По сравнению с ним Королевский Двор выглядел деревней. Гвен и представить не могла, что столько строений может быть в одном месте. Ей было любопытно, что за люди там жили, ведь это должна была быть великая нация. Имперская нация.

Внезапно, Гвен животом ощутила толчок, и поняла, что их подхватило течение. Вскоре их затянет в огромный залив, в окружение всех этих кораблей, где их возьмут в плен и, возможно, убьют. Гвен вспомнила, насколько жесток был Андроникус и насколько жесток был Ромулус, и подумала, что именно так и поступают в Империи. Ей пришло в голову, что умереть в море, было, наверное, лучшим жребием.

Гвен услышала шарканье подошв по палубе, и, обернувшись, увидела Сандару – бледную от голода, но стоящую прямо и гордо у перил. В руках она держала огромною золотую реликвию в виде бычьих рогов, и наклоняла её из стороны в сторону, пытаясь поймать солнце. Гвен видела, как солнечные вспышки одна за другой отражаются от золотой поверхности, посылая сигнал на далёкий берег. Сандара целилась не в город, а севернее, в сторону уединённой рощи у самой воды.

Веки Гвен налились тяжестью, и начали закрываться. Её начало клонить к палубе, и она с трудом держалась на границе между бредом и явью, отгоняя от себя видения. Она уже не знала, что было настоящим, а что ей мерещилось от голода. Гвен видела, как не меньше дюжины каноэ показалось из-под купола джунглей и направилось, раскачиваясь на волнах, к её кораблю. Она разглядела их получше, когда они приблизились, и удивилась, что это была не раса имперцев, не крупные краснокожие воины с рогами, а кто-то совсем другой. Она увидела гордых, жилистых мужчин и женщин, с кожей оттенка шоколада и сияющими жёлтыми глазами. Лица у них были умные и сочувственные, и все они направлялись к ней, чтобы её поприветствовать. Гвен увидела, что Сандара узнала этих людей, и поняла, что это был народ Сандары.

Гвен услышала глухой стук – несколько крюков зацепились за борт корабля, и он теперь был привязан крепившимися к ним верёвками. Она почувствовала, что корабль меняет курс, нагнулась вниз и увидела флотилию каяков, которые теперь тянули её судно, уводя его в противоположную сторону от имперского города. Постепенно Гвен начала понимать,что народ Сандары пришёл им на помощь, чтобы увести корабль в другую бухту, подальше от Империи.

Гвен почувствовала, что корабль устремился точно на север, к стене густой зелени, в направлении маленькой укромной бухты. Она облегчённо закрыла глаза.

Вскоре, она их открыла вновь – теперь она стояла, перегнувшись через перила, и видела, буксируют её корабль. Обессиленная, она нагнулась слишком далеко и потеряла равновесие. Её глаза расширились от ужаса – она поняла, что падает за борт. Гвен ухватилась за перекладину перил, но было уже поздно, и остановить падение она не могла. Сердце Гвен отчаянно колотилось. Она не верила, что после всех испытаний, что ей довелось пережить, она умрёт именно так – тихо соскользнув в море совсем близко от берега.

Уже падая она друг услышала рычание и ощутила, как чьи-то мощные зубы вцепились в её рубашку на спине, и кто-то, поскуливая, отдёрнул её назад, от бездны, и повалил обратно на палубу. Она со стуком рухнула спиной на деревянный настил, целая и невредимая.

Она увидела стоящего над ней Крона, и её захлестнула радость. Крон был жив, и она была счастлива это узнать. Он сильно отощал с тех пор, как Гвен его видела в последний раз, и она осознала, что совсем потеряла его в происходившем хаосе. Последний раз, когда она его видела, забился под корму в особенно свирепый шторм. Скорее всего, всё это время он прятался где-то, отказываясь от пищи, чтобы другим досталось больше. В этом был весь Крон – сама самоотверженность. Но теперь, когда они снова приблизились к берегу, он снова дал о себе знать.

Крон скулил и облизывал ей лицо, а Гвен обнимала его из последних сил. Она снова легла, и Крон – рядом с ней. Поскуливая, он положил голову ей на грудь и прижался к ней так, будто она была последним человеком на земле.

Гвендолин почувствовала, как прохладная и сладкая влага щекочет её губы и стекает по щекам на шею. Она открыла рот и начала пить, жадно глотая, постепенно просыпаясь.

Не переставая пить, Гвен открыла глаза, и увидела над собой лица незнакомых людей. Она пила и пила, пока не закашлялась.

Кто-то помог ей подняться, и она села, пытаясь остановить кашель. Кто-то похлопал её по спине.

«Тссс…», – сказал голос. «Пей медленно».

Это был мягкий голос, голос лекаря. Гвен оглянулась и увидела пожилого мужчину с улыбающимся лицом, испещренным мелкими морщинками.

Гвен осмотрелась и увидела дюжины чужих лиц – народ Сандары – которые молча её разглядывали, будто она была какой-то диковинкой. Гвендолин, одолеваемая голодом и жаждой, как сумасшедшая схватилась за бурдюк и вливала себе в рот сладкую жидкость, чем бы она ни была. Она пила и пила, прикусывая горлышко, будто больше её в жизни пить не придётся.

«Теперь спокойнее», – произнёс мужской голос. «Иначе тебе станет плохо».

Гвен смотрела, как дюжины воинов, людей Сандары, располагаются у неё на корабле. Она видела и своих людей, выживших из Кольца, лежащих или сидящих, рядом с каждым из которых был кто-то из людей Сандары, которые ухаживали за ними и подавали бурдюки с жидкостью. Все они сейчас практически возвращались с того света. Среди них Гвен увидела Иллепру, держащую на руках и кормящую младенца, которого Гвен спасла на Верхних островах. Услышав детский плач, Гвен испытала облегчение. Она передала маленькую девочку Иллепре, когда была уже слишком слаба, чтобы заботиться о ней, и мысль о том, что девочка выжила, напомнило Гвен о Гувейне. Она твёрдо решила, что хоть эта малышка должна жить.

С каждым мгновением силы возвращались к Гвен. Она привстала и выпила ещё жидкости, гадая, из чего же она была сделана, и сердце её наполнилось благодарностью к людям, которые спасли их жизни.