Николай Побережник - Гнев изгнанников

Сборы были недолгими, навьючили пожитки на одного из котов, еще на одного забралась Дарина с моей помощью, а я уселся на вожака, который направился к роще после того, как в нее вбежала тройка котов, отправленных с дозором. Остальные коты окружили нас на дистанции с полста шагов, и наш кошачий караван отправился в путь, в неизвестный мне Шахар.

Белые шапки гор так и оставались на горизонте, за многие дни пути создавалась иллюзия, что они приближаются, но на самом деле были все так же далеки. Мы едем уже несколько часов без привала. Не перестаю удивляться тому, как ориентируются коты, двигаясь по пересеченной местности. Вожак ненадолго останавливается, вертит ушами, слушает лес, громко вдыхает воздух, широко раздувая ноздри, опускает голову и нюхает землю, траву и, сделав для себя выводы относительно нужного направления, двигается дальше.

Природа, окружающая нас, стала меняться – широкая и спокойная река, вдоль которой мы двигались, сузилась. Иногда из воды выпрыгивали приличного размера рыбины и, сверкнув на солнце крупной чешуей, плюхались в теплую воду. Подножия невысоких гор отступили, долина расширилась, и мы продолжили путь сквозь густые заросли. Не то чтобы джунгли, но деревья вокруг цепляются огромными, роскошными зелеными кронами, с которых свисают толстенные вьюны… или лианы? Вожак часто обходил непролазный и плотный кустарник с красивыми и мелкими цветками, от которых распространялся приятный аромат. Я мысленно сформулировал вопрос и обратился с ним к вожаку, тот в ответ лишь фыркнул, передав мне эмоцию брезгливости и опасности одновременно.

Стали появляться топкие места с островками, поросшими камышом и низким стелющимся кустарником, что означало, что мы снова приближаемся к заболоченной местности. Пару раз мы спугивали с таких островков больших птиц с длинными шеями, как у цапель, правда, они были больше похожи на птеродактилей – нет перьев и перепончатые крылья. Разной живности вокруг тоже хватало, я выхватывал из общего шума леса, реки и гуляющего в ветвях ветра возню и шорохи местный обитателей – здесь и кроличье семейство, и бобры прудят небольшой ручей, и испуганная косуля длинными прыжками устремилась в лес, почуяв крупного хищника. Места поистине сказочные и фантастические, рожденные пеплом и теплом, идущим из-под земли, и которые в любой момент могут быть уничтожены извержением спящей кальдеры.

Незаметно вышли на широкую тропу, которая вскоре превратилась в достаточно хоженую дорогу. А потом на этой дороге можно было разглядеть толстые доски, почерневшие от времени и превратившиеся в камень, подобно мостовой.

Мой взгляд скользнул по чему-то явно рукотворному – над верхушками деревьев, примерно в километре… что же это напоминает? Точно! Словно перевернутая вверх дном соломенная корзина, только вместо соломы толстые жерди, вплетенные по кругу меж бревен-стоек. Это самая настоящая сторожевая вышка, и раз ее построили, то в этом была необходимость, вон и пара наблюдателей… Протяжно и громко протрубили в рог, это смахнуло с меня настроение созерцания и заставило собраться. Я положил руку на холку вожаку, и тот остановился – приятно все-таки, когда тебя понимают без слов. Следом подъехала Дарина.

– Боязно мне что-то, – призналась она и поправила перевязь на поясе.

– Не волнуйся, я не чувствую опасности. Что, поехали?

Дарина кивнула, и вожак, повинуясь моему желанию, двинулся дальше по окаменевшим доскам, над которыми с двух сторон нависали кроны деревьев. Внутри этого тоннеля было мало света, и оттого, что вечерние сумерки уже надвигались, и от плотной растительности. Я посмотрел вниз и понял, что окаменелого настила не видно, более того, не видно даже моих стоп. По тоннелю стелился густой туман. Так мы ехали еще некоторое время, внезапно туман рассеялся, стало светлее. От удивления я даже рот открыл, а Дарина восхищенно ахнула.

Перед нами было поселение. Заболоченная долина, десятки больших строений на сваях, уходящих в топкую землю, купольные крыши, деревянные настилы-дороги, столбы с зажженными факелами. Вдалеке видны пара проток, лодки и… остатки старых каменных стен, позеленевших от мха.

– Как красиво! – прервала наше немое удивление Дарина. – А где люди-то?

Действительно, в видимой близости не было видно жителей этого прекрасного городка, но я ощущал на себе взгляды тысяч глаз.

– Должно быть, местные жители опасаются наших друзей, – я погладил меж ушей вожака и добавил: – Давай-ка спешимся.

«Не уходите далеко, и не надо нападать на тех, кто здесь живет», – попросил я вожака, на что тот утробно рыкнул, обошел меня, прижимаясь боком к моему плечу, а потом за три прыжка скрылся в лесу, другие коты последовали его примеру.

– Ну, пойдем знакомиться, – я взвалил на себя наши пожитки.

– Пошли, – согласно кивнула Дарина и закинула себе за спину ранец.

Эти гигантские купольные строения на сваях были от десятка до тридцати метров в диаметре. Меж свай к настилам над болотом петляли лестницы разной формы, ширины и крутизны, по ним начали спускаться люди, и словно ручьи стекаясь в одну реку, они все направились навстречу нам по широкому настилу центральной улицы, если ее можно так назвать.

– Их так много, – Дарина остановилась.

Я взял ее за руку, мы прошли еще немного и встали недалеко от ближайшего дома. Я только сейчас разглядел, что мужчины, женщины и дети – каждый что-то несет в руках: глиняный сосуд, плетеную корзинку или медное блюдо. Людской гомон затих, когда до нас оставалось несколько шагов, все остановились. Я сбросил на мостки свою ношу, и так же, как и тот человек в лесу, поднял руку, развернув ее ладонью к людям.

– Мир вашим домам и вашим детям, – громко сказал я, затем опустил руку, приложил ее к груди и коротко, практически по-японски поклонился, то же самое сделала и Дарина.

– Бэли… Бэли… Бэли… – сначала тихо начали произносить люди, потом громче и больше, имя из пророчества подхватили все. На узких балкончиках из досок, опоясывающих каждое строение, стали появляться еще люди, они тоже выкрикивали: «Бэли». Я начал испытывать неловкость из-за чрезмерного внимания к своей персоне, хотелось как-то это остановить, и слава богам, вперед вышел совершенно седой старец в сопровождении того самого человека из леса. Он развернулся к ликующим и, воздев руки к небу, заставил их успокоиться и замолчать. Затем он уверенным шагом направился ко мне. Высокий, жилистый, лицо исчерчено глубокими морщинами. Серые одежды из рогожи, широкий пояс, на котором висит множество различных штуковин непонятного для меня предназначения, через плечо лямка бесформенной торбы, расшитой затейливым узором вперемешку с рисунками черепов – вероятно, вождь или местный шаман, или кто тут у них за главного…