Нана Блик - Лилиан

– Наконец-то ты дома! Я снова тебя обрёл! – Дверь быстро закрывается, и темнота овладевает мной, полностью затуманивая рассудок.

Темнота. Вокруг непроглядная тьма. Я иду наощупь, руками касаясь шероховатой поверхности стены. Хоть окружающие меня стены и пол бетонные, но они очень тёплые, местами даже чересчур. Наконец-то мои ладони касаются некоего подобия дверной ручки. Я дёргаю за неё изо всей своей силы. Дверь распахивается настежь, и яркий почти белый свет резко бьёт мне в лицо. Слегка растерявшись, я сползаю по стене на пол. Когда мои глаза привыкают к столь ослепительному свету, я с трудом осматриваю белоснежную стерильную комнату, которая, несмотря на её внушительные размеры, совершенно пуста. Только маленький белый лакированный столик и ухоженная блондинка, сидящая за ним, немного разбавляют унылую атмосферу приёмного помещения.

– Подождите, сейчас вас обязательно примут, – произносит блондинка очень сухо, даже не поднимая на меня своих глаз.

Возможно, я нахожусь в какой-то больнице. Скорее всего, я упала и ударилась головой, когда Сэм толкнул меня в дом. Ну и не поздоровится же ему, когда сюда приедут Дилан и папа.

– А как я сюда попала? – решаю после долгих внутренних колебаний всё же поинтересоваться у странной блондинки. Может быть, Сэм привёз меня сюда, осознав, что переборщил прошлым вечером со столь навязчивым приглашением в гости.

– Ах, это вы! – блондинка выпаливает, едва подняв на меня глаза.

Сильное жжение и жар пропитывают моё тело. Мне сразу становится настолько плохо, что я из последних сил пребываю в сознании. Ухоженная блондинка, одетая в белый пиджак, резко встаёт из-за стола и направляется прямо ко мне. Её идеально собранные в пучок волосы и нежные с изящным маникюром ногти сразу отвлекают меня, приковывая внимание, но моя внутренняя сила духа всё же позволяет мне оторвать свой взгляд от напыщенных идеальностей, и я, словно освобождая его, просто смотрю в пол, стараясь отвлечься. Когда блондинка подходит ко мне настолько близко, что касается моей обнажённой руки, я замечаю, что вместо ног у неё обычные козьи копытца.

Я вздрагиваю, стремясь освободиться от навязчивого и неприятного сна, и резко открываю глаза. Сквозь грязные стёкла огромных витражных окон пробивается яркий настойчивый свет. Уже утро или, скорее всего, уже день. Дилан меня убьёт. Родители, наверное, подумали, что я осталась у Дилана, который будет просто вне себя, когда узнает, что Сэм силой заманил меня в дом. Я осматриваю себя в поиске повреждений. Одежда цела, крови и ссадин нет, только меня сильно тошнит, и цвет кожи на первый взгляд показался мне какого-то странного зеленовато-землистого оттенка.

– Вот ведь неудача какая! У меня, кажется, сотрясение! – подумала я, осмотрев себя ещё раз.

– Ты очнулась. На этот раз на это ушло гораздо больше времени, чем требовалось нам прежде. Почти трое суток. – Сэм стоял у другого окна, и мне трудно было разглядеть его лицо, освещённое проникающими через стекло яркими лучами осеннего солнца.

– Трое суток? Я валяюсь на грязном полу уже трое суток? – Мои глаза чуть не лопались от удивления, смешанного с доброй горстью гнева. – Меня, вероятно, уже ищут! Ну и взбучка же тебя ждёт! Папа и Дилан тебя в порошок сотрут.

– Ангел мой, они даже не помнят, кто ты такая и присутствовала ли ты вообще в их искалеченных жизнях. – Сэм отвернулся к окну и продолжил наслаждаться осенним и всё ещё ярким солнцем. – Ты как наваждение или мираж средь пустыни для них.

– Не называй меня так. Только мой Дилан имел право так меня называть. – Не контролируя себя, я орала на весь дом.

– Не трать свои силы! Особенно на тщетные воспоминания о Дилане. Он – человек, а ты теперь нет. Точнее сказать, ты им никогда и не была. Отпустить тебя – величайшая моя ошибка. Ты только моя! Жаль, чтобы убедиться в этом, мне пришлось затратить не одно столетие. Но я всё-таки понял это!

– Что? Чушь! Ты болен? Я могу отвезти тебя в больницу прямо сейчас и буду навещать тебя там, пока ты не вылечишься полностью. Только отпусти меня домой, отпусти к семье и к Дилану. – Я лепетала абсолютно растерянно себе под нос всё без разбора.

Раздался громкий и пронзительный смех, от которого у меня заболело в ушах, и казалось, что барабанные перепонки буквально лопаются от этого звука. По моим щекам покатились слёзы, и тихое рыдание неожиданно вырвалось из груди. От нахлынувшего бессилия я просто не могла встать.

– Прошу тебя, хватит, не мучай меня. Выпусти. – Я молила Сэма о человечности и сострадании.

– Выпустить? Дверь открыта, ты можешь идти. – Сэм резко махнул рукой, указывая на дверь.

От испуга и удивления я выпучила глаза и на коленях почти ползком направилась прямо к двери. Кое-как открыв дверь, я вывалилась на крыльцо. Затем совершенно неспособная встать я скатилась по бетонным ступеням. Поначалу я хотела взмолиться о помощи, но до ворот было слишком далеко, да и к тому же вряд ли кто-то осмелится сюда сразу войти. Я попыталась встать на ноги. У меня получилось это сделать лишь с третьей попытки. Согнувшись и еле перебирая ногами, я дошла до ворот. Они были открыты. Как только я вышла за ворота, то попыталась бежать, получалось очень медленно, но я всё же старалась.

– Помогите, ну хоть кто-нибудь помогите мне, – кричала я, но никто не откликался на мой нервный призыв.

Я сразу направилась к дому Дилана. Сейчас мне, как никогда прежде, нужна была его мужская защита. Мне так хотелось прижаться к нему, к его телу и почувствовать вкус его мягких и сочных губ. О счастье, Дилан был около дома и возился со своим кабриолетом. Я бросилась к нему, не раздумывая.

– Дилан, я жива! Меня похитил Сэмюэль Томпсон. Я так испугалась, но со мной теперь всё хорошо. – Я расставила руки, чтобы заключить Дилана в свои объятия, но моё тело проскользнуло сквозь него, и я упала на землю. Я обернулась, а Дилан даже не почувствовал меня.

– Какой ужас! Он меня даже не чувствует. Меня вообще кто-нибудь может увидеть или хотя бы услышать? – Огромный комок боли застрял поперёк горла. Слёзы скопились в глазах и обрушились градом.

Я встала и попыталась ещё раз схватить Дилана хотя бы за руку, но всё безуспешно. Нещадно вцепившись себе в волосы, я побежала к дому Томпсона – единственному месту, где меня, по крайней мере, видят и слышат.

– Я убью тебя, Сэм! Что ты со мной сделал? Почему я такая? Кто я теперь? – Ворвавшись без стука в дверь, я засыпала Сэма вопросами, а он, несмотря на всё это, спокойно сидел в большом бархатном кресле и пил потихоньку вино.