Ирина Коблова - Властелин Сонхи

Орвехт вжился в эту роль, и у встречных не возникало сомнений на его счет. Хуже пришлось тем из коллег, кто не захотел поступиться своими привычками. Над иными из магов горожане устраивали самосуд. Правда о Накопителях вышла наружу, но при этом подверглась некоторому редактированию – с правдой, которая выходит наружу, это иной раз бывает. Якобы пищей для Накопителей становились не «древние маги», а кто угодно. И якобы заклятые пирамиды – изобретение Тейзурга, который в действительности ушел из Сонхи за сотни тысяч лет до того, как был создан первый Накопитель. Вряд ли Дирвен сам додумался переврать факты, определенно тут не обошлось без подсказок Лормы и Чавдо Мулмонга.

Спору нет, Накопители – зло, и хвала Госпоже Вероятностей, что прежняя система рухнула. Суно втайне этому радовался, не вступая в дискуссии с коллегами, сожалевшими о «золотом веке». Но те, кто нынче клеймил и поносил Ложу за Накопители, вовсе не были святыми людьми. Ежели кто-то добрался до чужого шкафа и демонстрирует потрясенным свидетелям вывалившиеся оттуда скелеты, это еще не значит, что у него нет своего такого же шкафа.

Обезображенные фасады смотрели друг на друга с тоскливым недоумением, улица выглядела, как после землетрясения. Повсюду битое стекло, куски штукатурки и кирпича, обломки скульптур – не зевай, запнешься. И безлюдье: горожане обходили пострадавшие кварталы стороной.

Было и еще кое-что. Оно не бросалось в глаза, но знающему человеку сразу ясно, что дела обстоят хуже некуда: нарушены обережные орнаменты, защищавшие жилье от нечисти.

Орвехт перешел по Лисьему мостику, оставшемуся без гипсовых лисиц, на ту сторону Водопойного канала. Незатейливые кирпичные дома в три-четыре этажа под красными черепичными крышами, погромщикам здесь делать нечего. Впрочем, коли захотят – найдут, на что ополчиться. Кое-где в верхней части окошек витражное разноцветье, да и кованые держатели для дверных колец в виде звериных голов и цветочных бутонов неровен час вызовут у Незапятнанного «срамные мысли».

Жизнь вроде бы текла, как в недавние времена: люди шагали по своим делам, заворачивали в лавки и чайные, делали покупки, здоровались, ругались, улыбались, останавливались поболтать со знакомыми. Но все же ощущалось тревожное дыхание смуты: больше нервозности, и одеты все попроще, и корзины с продуктами тащат тяжеленные, потому что запасаются впрок – а то мало ли, что будет дальше.

В глубине квартала, под горкой, пряталась аптека папаши Винсойма. Так и было написано на вывеске, старой и потемневшей, зато подвешенной на узорчатом кованом кронштейне дивной работы – эх, не добрались бы до него шаклемонговы молодчики.

Суно уже не в первый раз приходил сюда и предлагал пурпурную плесень рофу, наскобленную в катакомбах. Рофу используют для приготовления лекарств, и стоит она недешево, но он приносил свою добычу в замызганной тряпице, вперемешку с мелким мусором, поэтому папаша Винсойм плевался в сердцах и гнал его прочь.

– Опять ты! Я тебе, глянь, гостинец припас! – крикнул с порога, потрясая дубинкой, сухопарый седой аптекарь в очках с толстыми линзами и заштопанном вязаном жилете. – Так отхожу по бокам, что тебе, дармоеду, самому пилюли понадобятся!

– Жмот очкастый, не хошь покупать, найду, кому толкнуть, а палку свою кой-куда засунь, пока я об твой загривок ее не сломал! – огрызнулся маг Ложи, слывший среди коллег безупречно воспитанным человеком.

– Убирайся отсюда, кому сказано!

– Подкинь сколько не жалко на хлебушек, тогда уберусь с превеликим почтением.

– Работать иди, бездельник!

Это у них был своего рода ритуал. Порой Орвехту думалось: может, папаша Винсойм догадался о его маскараде и попросту ему подыгрывает? Когда балаган закончится, можно будет спросить за кружкой вина. Когда закончится. Если закончится. А пока – не выходить из роли.

Помощники лекарей, приходившие за покупками, шарахались от оборванца-вымогателя. Один, чтоб отвязаться, кинул ему пару медяков – вот и славно, хватит на горсть пользованной чайной заварки.

Они появились, когда начало смеркаться: лекарка в просторном серо-зеленом плаще с капюшоном и сопровождавшая ее хромая девушка с корзиной.

Суно заступил им дорогу на обратном пути из аптеки:

– Госпожа, у меня для вас плесень рофу! Не плесень – чистое золото, для вас приберег, по дешевке отдаю!

Развязно осклабившись, вытащил из-за пазухи грязный узелок. Хромая девица смотрела на него с деловитой прохладцей, ее безобразное опухшее лицо было усыпано воспаленными прыщами. Суно попробовал представить, как бы она выглядела без этой напасти… Но кто бы она ни была, добрая Зинта измордовала ее до полной неузнаваемости.

– Грязи набрал! – отрывисто бросила лекарка. – Половину, считай, испортил! Ладно уж, возьму за полцены, хотя придется после тебя все перебирать, – и добавила тихонько: – Береги себя, лучше уходи из Аленды. Обо мне не беспокойся, меня тронуть не посмеют. Дирвен понимает своей дурьей башкой, что ему за это будет. А для магов нынче опасно, я-то знаю – видела в лечебницах тех, кто столкнулся с шаклемонговцами и выжил.

– Давай уйдем вместе, – в который раз, уже без всякой надежды, предложил Орвехт. – У меня есть план, как выбраться из города.

– Не могу, – она категорично мотнула головой и вытащила из поясной сумки кошелек. – Тут больных много, и еще больше раненых, среди них есть такие, кого без силы Тавше не вылечить.

Повысив голос, произнесла сердито, протягивая ему несколько монет:

– На, в последний раз у тебя покупаю! Или научись как надо рофу собирать, или займись чем-нибудь другим! – и шепнула: – Береги себя, пожалуйста…

Разошлись в разные стороны. Он проводил бы их до лечебницы, но лучше не рисковать – могут выследить. Прохожие сторонились нищеброда с разбойничьей рожей, и кто бы знал, какой камень лежит у него на душе.

Кемурт Хонбиц попадал и не в такие передряги. Когда он сбежал от Надзора за Детским Счастьем, смутно представляя, что ему делать дальше, было хуже. Или когда чуть не свалился с обледенелой крыши в замке Конгат. Или когда угодил в застенки к Поводырю за компанию с Тейзургом и Хантре. Он даже в Хиале побывал и на демонов насмотрелся, с ним много чего случалось, но всякий раз он или сам находил выход, или ему везло милостью Ланки.

В этот раз Кем всего-навсего лишился нанимателя, который невесть куда запропастился – и правильно сделал, что запропастился, потому что новые власти посулили щедрую награду за содействие в поимке «преступного мага Тейзурга, всяческой мерзопакости воплотителя».

При нем амулеты и некоторая сумма денег, он бегло говорит по-ларвезийски, успел освоиться в Аленде – в этом городе не пропадешь. Снял крохотную мансарду в студенческом квартале: будто бы приехал сдавать экзамены на математический факультет. Кроме шуток, в школе у него по алгебре и геометрии были отличные оценки.