Александр Башибузук - Граф божьей милостью

— Приезжали от Паука? Когда? — Сказать, что я удивился, — это ничего не сказать. За каким чертом Луи понадобилась ничего не значащая фальшивка? Уж в чем в чем, но в глупости его заподозрить нельзя.

— Сын… — огорченно нахмурилась Изабелла. — Он, бесспорно, скверный человек, но не пристало называть помазанника божьего дурным прозвищем.

— Как скажете, матушка. И все-таки когда они приезжали и чего хотели? Можно подробнее?

— Да, в начале тысяча четыреста шестьдесят девятого года он присылал одного из своих нобилей с большой свитой! — гордо ответила Изабелла. — Сначала они пытались выманить папское прощение обманом, потом угрожали, но я осталась тверда и солгала им, что Жан никогда его мне не передавал. К счастью, их угрозы не воплотились в дело, так как за меня заступился рей Арагона. Посланники и к нему обращались, дабы он воздействовал на меня.

Скажу сразу, наводящие вопросы дела не прояснили. Мать ничего толком не знала и свято верила, что прощение от папы подлинное. Разубеждать я ее не стал. Пусть верит, что ее несчастного брата простили. Тем более что я в любом случае добьюсь настоящего помилования.

За разговорами день пролетел в мгновение ока. Матушка сообщила мне много полезного, в том числе о нескольких тайниках отца с важными документами и о верных ему дворянах в Арманьяке, а заодно рассказала о самом монастыре. Как выяснилось, в обители Святого Даниэля содержались дамы исключительно высшего сословия, чем и объяснялись все те странности, так бросившиеся мне в глаза. Помимо роскошной обстановки им даже разрешалось держать при себе служанок и допускалось еще много вольностей, правда, в отношении религиозной части здесь все соблюдалось весьма строго.

Признаюсь, я общался с Изабеллой д’Арманьяк как со своей настоящей матерью, а вот она… мне показалось, ее что-то очень сильно гнетет. Вполне возможно, именно мое присутствие как живое напоминание о ее преступном кровосмешении с братом. Внешне это почти никак не проявлялось, но чувствовалось, что внутри она сильно напряжена.

Наконец пришло время прощаться.

— Матушка… — Я взял ее за руки. — Возможно, пришла пора отринуть постриг? Вы с лихвой искупили вину. К тому же мне вас очень сильно не хватает.

— Нет! — Изабелла, взволнованно всплеснув руками, отшатнулась от меня. — Нет, сын мой, не говори об этом! Не гневи Господа, заклинаю тебя!

— Поверьте, нет нужды больше каяться. Ваши внучки никогда не видели свою бабушку и очень вас ждут.

— Нет! — громко и испуганно выкрикнула мать. — Это невозможно! Я… я останусь здесь до конца своей жизни… ибо мои прегрешения невозможно искупить. А ты… — Изабелла осторожно поцеловала меня в лоб и подтолкнула к двери. — Не приезжай больше… Оставь меня с моим грехом наедине… прошу…

Я больше не стал настаивать и покорно кивнул. Не скажу, что я ее понял, но принял решение с уважением. Ну не тащить же ее отсюда силой.

Вот так и закончилась встреча с Изабеллой д’Арманьяк, настоящей матерью бастарда Жана Арманьяка.

Но по пути к выходу меня завернули.

Далее последовала еще одна беседа, уже с аббатисой, во время которой она очень тонко намекала на очень толстые обстоятельства, но я сделал вид, что ничего не понял, после чего был с треском выперт из обители.

Да и пусть. Еще чего не хватало: в саму матушку настоятельницу окаянным отростком тыкать. Хотя приходилось, да, в аббатстве Сент-Жюстин, что в Лотарингии. Ох и страстная там аббатиса попалась. Правда, закончилось все очень скверно: на меня накатали грандиозную жалобу, мол, барон ван Гуттен чуть ли не самолично снасильничал всю обитель. Едва Карл отмазал. А вдобавок еще притравили, да так, что чуть богу душу не отдал. Так что подурковал и будя. Как правило, ничем хорошим подобное не заканчивается.

И вообще, встреча с Изабеллой полностью выбила меня из колеи. Грустно, черт побери, словно она настоящая моя мать. Правда, одновременно стало легче на душе, так как я отдал предпоследний долг прежнему хозяину своего тела. Последним будет трупик Всемирного Паука.

Может, нажраться по такому поводу? Почему бы и нет.

Дело шло к вечеру, отправляться в дорогу уже было поздно, поэтому мы встали на ночевку почти под самым монастырем.

— Сир, вы чем-то расстроены? — Логан как всегда безошибочно определил, что я немного не в себе. — Может, выпьем?

— Мудрое решение! — одобрительно закивал легист. — Истина в вине!

— Наливай… — бросил я шотландцу и передал Деннису футляр с папской буллой. — Посмотрите, что у меня появилось. Отпущение грехов моего отца от папы Каликста Третьего. Правда, оно насквозь фальшивое.

— Это как, сир? — Легист бережно развернул свиток. — Подделка? Но я вижу подлинную печать папской канцелярии.

— Все подлинное, от начала до конца, но папа подписал его по незнанию, буллу подсунули ему под видом другого документа.

— Простите, сир, мне надо немного времени… — Де Брасье вооружился масляным фонарем, отсел в сторону и принялся внимательно изучать пергамент.

Мы с братцем Туком успели ополовинить бурдюк чудесного вина из Аликанте, доставшийся нам от графини Салазар, как вернулся де Брасье.

— Сир… — Легист почтительно поклонился. — Смею вам сообщить благую новость.

— Сообщай… — Я беспечно отмахнул обглоданной костью, так как уже сильно захмелел и не придал словам Денниса большого значения.

— Простите, дабы случайно не ввести вас в заблуждение, я прошу подтвердить: понтифик подписал сей документ propria manu? То есть самолично, собственной рукой?

— Да, подтверждаю. Нацарапал подпись собственной дланью.

— В таком случае прощение подлинное, сир! — уверенно заявил легист. — От начала и до конца.

— Чего? — Я мгновенно протрезвел. — Извините, Деннис, но это ерунда. Я точно знаю: папа даже не подозревал, что подписывал, и потом из-за этого был большой скандал.

— Дело в том, сир, — легист торжественно улыбнулся, — что любое действие, произведенное папой римским, непогрешимо и не имеет обратной силы.

— Это как? Изъясняйтесь понятней.

— То есть, — легист снисходительно вздохнул, — начертанное или промолвленное самим наместником Господа на земле уже отменить нельзя. Подпись папы римского делает любой документ верным, будь он хоть насквозь подложный. Так что ваш отец уже давно прошен. К тому же в документе соблюдены все формальности, то есть даже нет никаких зацепок для опротестования. — Деннис от волнения начал густо сыпать латинскими фразами. — Primo [7] Во-первых (лат.). — подпись верна! Secundo [8] Во-вторых (лат.). — документ прошел все инстанции! Tandem, Tertio [9] Наконец, в-третьих (лат.). — все должные тайные отметки на печати и тексте, которыми канцелярия Ватикана оберегает себя от подлогов, на месте, et cetera, et cetera. [10] и так далее и так далее (лат.). Я в этом совершенно уверен. Простите, но моя специализация — как раз каноническое право. К тому же я проходил практику в канцелярии Ватикана.