Александр Башибузук - Граф божьей милостью

— Ты уже ничего не можешь требовать, Красавчик, — веско сказал Доминик Баулин, самый старший из присутствующих капитанов. — Барон, ты в своем праве…

Я кивнул. В тот же момент лязгнули дуги арбалета в руках Логана, и Люк опрокинулся с болтом в глотке.

— Спасибо, братья… — Я торжественно поклонился вожакам. — Вы подтвердили наш закон. А я сдержу свое слово…

После того как капитаны наемников ушли, я приказал привести Гастона дю Леона.

— Выпьем, мой друг…

Виконт взял чашу и грустно усмехнулся.

— Что будет дальше, Жан?

— Боюсь, все сложно. В прошлый раз ты обещал, что не поднимешь против меня меча.

— Жан… — Гастон посмотрел мне в глаза. — Я буду рад умереть от твоей руки.

Я сделал вид, что задумался.

— Где у тебя владения? Кто твой непосредственный сюзерен, Гастон?

— В Комменже, Жан. Герцог де Бурбон.

— Ты свободен от вассальной клятвы, мой друг. Бурбон мертв. Самое время принести новую.

— Кому? — Гастон настороженно посмотрел на меня.

— Ты же знаешь, чей был изначально Комменж. И я обязательно верну свое. Паук обречен, поверь мне.

— Но ты…

— Уже признан его святейшеством понтификом законным графом Арманьяк. Пришло время решать, Гастон. Новый сюзерен не обойдет тебя своими милостями. Мне нужны верные люди.

— У меня есть время подумать?

— Нет, времени нет. Пусть все решится немедленно.

Гастон неожиданно улыбнулся.

— Сеньор моего сеньора не мой сеньор, не так ли, Жан? Тем более Бурбон уже на небесах. В таком случае прими мою клятву, граф Арманьяк…

Цок-цок… Цок-цок-цок… Мерно стучат подковы по истертым булыжникам старой дороги. Сквозь низко стелющиеся свинцовые тучи пробиваются редкие лучи солнца, в зарослях на обочине раздаются трели невидимых птичек. Остро пахнет влажной землей и зеленью.

Могучий караковый жеребец андалузской породы подозрительно косится из-под кринета на серые замшелые стены.

Цок-цок-цок… С каждым шагом мы приближаемся к Ошу, главному городу герцогства Арманьяк. К родовой вотчине, которой мои предки владели еще со времен герцога Лупуса Второго, основоположника нашего рода.

Здесь все началось.

Неподалеку от этого города я очнулся после того, как погиб в своем времени. Здесь я встретил Уильяма Логана, монаха-саморасстригу, ставшего моим другом и братом. Здесь нас с братцем Туком гоняли, словно зайцев, латники Гийома де Монфокона. Здесь я впервые убил человека. Здесь все началось, и здесь… все может закончиться.

Но все это не более чем лирика. Теперь о деле.

В Ла-Рошели я не задержался. В городе быстро навели жесточайший порядок, начавшиеся было грабежи подавили, а особо рьяных заводил в обеспечение лояльности горожан повесили на городской площади. Часть флотилии я завел в бухту, остальные остались снаружи, дабы блокировать возможное нападение франков. После того как убедился, что служба налажена должным образом, я отбыл на «Аполло» назад в Сибур. Продовольствия в городе полно, укрепления остались в должном порядке, личный состав спокоен, потому что видит средства эвакуации своими глазами, так что поставленная задача — как минимум месяц держать город, думаю, будет выполнена без особого труда даже без моего присутствия.

И вот пришло время поставить точку.

Неделю назад шестнадцатитысячная армия Наварры при восьмидесяти орудиях вторглась во владения Паука. Как и было запланировано, одновременно с нами начали боевые действия союзники. Герцог Бургундский Максимилиан атаковал франков в Пикардии и Артуа, Франциск Бретонский вошел в Нормандию, а рей Арагона нацелился на Русильон и Тулузу. Луи Орлеанский осадил само логово руа франков, Плесси-ле-Тур, но, к сожалению, Паук успел оттуда сбежать.

В общем, боевые действия начались успешно, но, как обстоят дела прямо сейчас, увы, не знаю, быстрой связи с союзниками у нас нет. Так что о какой-либо внятной координации даже речи не идет.

А вот я наконец ступил на родную землю. Не буду описывать свои чувства, но, черт побери, пришлось даже отъехать в сторону, чтобы скрыть слезы от остальных.

Но не суть. Почти никакого сопротивления в Арманьяке армия Наварры не встретила. После нескольких незначительных стычек местные феодалы дружно отступили в Ош, где и затворились в надежде отсидеться. И не без основания. Ветхие, но все еще мощные стены являлись крепким орешком для любой армии, а защищало город по крайней мере две с половиной тысячи человек. Вдобавок поступили сведения о крупных силах франков у Ажена на самой границе Арманьяка.

После недолгих размышлений было принято решение попробовать взять город быстрым штурмом, а если не получится, просто блокировать его и идти навстречу армии франков. Но прежде чем атаковать, я решился на очередное безумство. Никак иначе подобную эскападу и не назовешь.

— А помните, сир, — Логан неожиданно смутился, — как вы неподалеку отсюда нашли меня?

— Ага, забудешь тебя. Выскочил, аки зверь лесной, из пущи с дубиной. Перепугал меня, орясина. Как не снес тебе башку, сам не знаю.

— Спасибо, сир… — вдруг пробормотал шотландец. — Спасибо за все…

— Не понял, братец… — Я посмотрел на Уильяма. — Ты что, помирать собрался?

— Что вы, сир! — пылко воскликнул Логан, но получилось у него не очень убедительно. — Хотя… всякое может случиться. Пустят болт со стены — и того… Здесь все началось, здесь и закончится. Но я ни о чем не жалею, клянусь Святой Девой Марией Богородицей! Благодарю Господа за тот день, когда вы подобрали меня.

— Братец, я же тебе предлагал остаться в лагере.

— Не обижайте меня, сир!.. — зло забурчал Уильям и поудобней перехватил древко знамени. — Вот ей-ей, не заслужил я такого. Куда вы, туда и я. Хоть в ад!

— Ладно, дружище, я не хотел обидеть тебя… — Я скользнул взглядом по замшелым стенам Оша и слегка поторопил жеребца. — Просто… самому не по себе. Но по-другому не могу. Не хочу убивать свой народ. И это… если что, прости меня за все.

— И вы меня, сир… — Скотт смахнул латной перчаткой слезу. — Эх…

— И нас простите! — дружно заявили Луиджи с Клаусом.

— А вас то за что?

— Ну… — Оруженосцы смутились. — Так, в общем…

— Ну-ну, я запомнил. Поговорим, если живы останемся. Ну что, пора? — Я невольно поежился, заметив взведенные арбалеты в руках стрелков на городской стене, и соскочил с жеребца.

Черт, как-то не очень улыбается помирать прямо на пороге своих родовых владений. Уж не знаю, что останавливает защитников города — флаг Арманьяков в руках у Логана или просто решили подпустить поближе, чтобы уложить наверняка, но хочется верить в лучшее. Может, белый флаг на всякий случай поднять?

И ответил сам себе: «Я пришел по праву хозяина, а не как парламентер. Так что обойдешься…»