Безызвестный Земляжитель - Души, разделенные телами

– Думаешь, твоего физико-информатического образования достаточно, чтобы написать художественную книгу?

– Я не знаю. Но эта книга не дает мне покоя уже много лет. Эти образы, сюжеты не оставляют меня даже во сне. Сколько раз мне хотелось прочитать эту историю в чьей-то книге или увидеть на экране…. Но нет. Почему-то эта история облюбовала именно мою голову, набитую под завязку нулями и единицами.

…………….

– А что это за века такие, и где все это происходит? У твоих героев имена то славянские, то греческие, а есть и вообще какие-то неизвестные.

– По моим ощущениям, действия разворачиваются примерно десять тысяч лет назад, в какую-то неизвестную истории эпоху. Когда я «брожу» по лесам, садам Арназии – я вижу такие же точно цветы, деревья, как и у нас в России. Арназийцы очень похожи на русских и европейцев, а фильверийцы и фрибийцы напоминают жителей восточных стран. За несколько лет мне удалось сложить все разрозненные образы и сюжеты воедино. И оставалось только одеть эту историю в пригодные словесные одежды. Получилось или нет – судить читателю.

– Кстати, насчет лексики. В начале твоей книги герои обходятся без грубых выражений. Но потом совсем не стесняются сквернословить.

– Дело в том, что сначала история повествует о высокородных особах, а они, как правило, не склонны сквернословить. Простой же люд, хоть в седой древности, хоть сейчас, никогда не был обременен рамками приличия при общении в быту.

…………….

– В книге, порой неожиданно, встречаются натуралистические описания. Неужели без этого было никак?

– Думаю, что никак – пишу то, что ясно вижу…. Эти описания являются важной частью повествования и делают картину происходящего целостной.

Зной летнего дня и сам по себе не располагал к продолжительному бою. Да еще в воздухе, кроме обычной для этой планеты пылевой завесы, присутствовало что-то еще, не поддающееся описанию и скрытое даже от двух, зрящих в землю, солнц над горизонтом.

Казалось, что после адских трех суток по шестьдесят земных часов, знамя победы кхлангийской армии, гордо водруженное не-кхлангийцем, будет реять здесь отныне и навсегда. Но он не спешил убирать меч в ножны.

– Генерал, недобитые скресты расползлись по горам, – прижав руку к груди, доложил командир небольшого отряда пехоты, – что с ними делать?

– Отловить всех до единого и уничтожить, – ответил Аджана́ра устало, и с нежностью погладил обагренный кровью Меч Утрат. Клинок отозвался мягким высоким посвистыванием. – И позови сюда Вердга́ра. Где его черти носят?

– Видел его у складов, вокруг винных бочек крутился.

– Вранье, – послышался писклявый голос.

Откуда ни возьмись, возникла вытянувшаяся физиономия Вердгара. Парню на вид не дашь и восемнадцати, но он не кто-нибудь – племянник императора. Назначен военным советником.

– Снова уши греешь? – с притворной суровостью бросил Аджанара.

– Нет, генерал. Мимо шел, услышал, что обо мне говорят… да еще и откровенно лгут.

Лицо пехотного командира налилось кровью, он вздрогнул, скрипя зубами от желания хорошенько проучить беспечного юнца, но родовитость этого малого заставила того промолчать.

– Я только с поля боя вернулся, едва глотку водицей промочил, а мне уж в спину чуть ли не колья измены тычут…

– Достаточно, – оборвал его Аджанара и повернулся к пехотинцу, – можешь идти. Я тут сам разберусь.

Вердгар, тоже было собиравшийся тихонько смыться, был остановлен самым решительным образом. Генерал схватил его за плечо и хорошенько встряхнул.

– Ай, больно, пусти, – взмолился Вердгар. Узрев у себя за спиной Меч Утрат, он побелел и взревел голосом раненого вепря.

Аджанара отпустил его, угостив глухим шлепком по спине.

Вердгар тут же пружиной отскочил в другой конец шатра.

– Как ты можешь вертеть этой дьявольской штукой подле меня?! – он досадливо поморщился, – за что ты так со мной?

– Где тебя носило? – генерал не скрывал раздражения. – Меня скресты чуть насмерть не задрали. Кольчугу прогрызли, почти до ребер добрались, мои волосы цвета ночи в паклю излохматили и чуть не выдрали со скальпом. А ты спрашиваешь, за что?

Кхлангиец потупил взор, ссутулившись и став сразу на полголовы меньше ростом.

– Но этих монстров было так много… и они были такие страшные. – Неожиданно в его голосе появился надрыв. – Да не один я испугался. Вон, зятя императора тоже ищи-свищи. Его тоже виновать.

– Я вам обоим поручил вернуть на Кхлангию артефакт. Отвлек все вражеское войско на себя. А вы испугались жалкой кучки скрестов? Теперь этот кусок древнего метеорита у них. А спросят за него – с меня!

– Ну, я не успел подготовиться к сражению, – замялся Вердгар, поправляя свой белый атласный плащ, явно предназначенный не для битвы, – да что в нем такого важного, в этом проклятом метеорите? Я – кхлангиец, и мне даже дела нет до какой-то грязной железяки, упавшей со звезд. А хочешь, я замолвлю за тебя словечко перед императором?

– Не нуждаюсь.

– Да с чего ты вдруг стал таким серьезным? – Вердгар тут же расслабился, увидев, что Аджанара убрал меч в ножны. – Я-то знаю тебя, Аджи, не притворяйся, что сердишься.

– Не называй меня здесь так, – прошипел Аджанара.

– Ой, простите великодушно, почтеннейший генерал.

– Тебе бы шуточки шутить! А мне все бока отбили, даже задницы не пощадили, – генерал выпрямился, хрустнув суставами и схватившись за левую ягодицу, – сесть даже не могу.

– Зато ты – настоящий герой…– кхлангиец замялся, – не для высших чинов, конечно. Слышал я пару дней назад, краем уха, разговорчик наших старых ворчунов. О тебе болтали. Будто бы теперь твое имя даже произносить нельзя на светских встречах и упоминать о твоих победах тоже не рекомендуется.

– Надо же! И почему я не удивлен? – пожал плечами Аджанара. – За что на этот раз я впал в немилость?

– Пронюхал кто-то о тех высокородных кхлагийках, что воспылав к тебе любовью, сбежали из дому, да прямиком к тебе на Нелгла́рию подались.

Аджанара, отвернувшись, процедил:

– Кхлангийцы. Эти ваши нормы приличия просто смехотворны. Вот какое вам дело, кто и с кем спит?

– А зачем обобщать? Я с ними не солидарен вообще-то.

– Пойдем, нужно отловить выживших скрестов. Посмей только снова улизнуть.

– С тобой – хоть в самое пекло, генерал.

Выходя из шатра, Аджанара сразу почувствовал вонь гниющей плоти. Пройдя несколько шагов, он уткнулся в огромную тушу монстра, голова которого валялась поодаль. Желтые глаза чудовища были выпучены и уже протухли. Формой черепа оно напоминало гиену, а туловище было, как у обезьяны. Кхлангийцы, пялившиеся на труп, озадаченно чесали в затылках и покачивали головами. Кто-то надавил палкой на почерневшее брюхо, и оно заходило волнами, вздулось и опало. Вердгар подошел ближе и слегка коснулся его мечом, не решаясь на большее. Аджанара, видя его нерешительность, выхватил у него меч и одним ловким движением вспорол брюхо твари. Посыпались черви, показалась ороговевшая головка, уже изрядно подгнившая.