Салма Кальк - Анжелика и принц

И то – он-то парень, и магических сил у него не сказать чтобы много, а она? Девчонка, и едва не пришибла своим всплеском Жана-Филиппа, а того вообще мало чем можно пробить. Нет, её обязательно нужно учить. Орельен сказал, что помнит, с чего начинают, вот пусть займётся.

Мысли сделали круг и снова вернулись к Анжелике и её магическим силам.

И дело было в том, что с одной стороны свалившаяся на них дева не вызывала никаких добрых чувств. Невоспитанная и грубая. Ничего не знающая о том, как должно поступать приличному человеку. А с другой стороны, она преизрядно волновала Анри.

Когда стараниями госпожи Антуанетты и Жакетты девица приняла подобающий вид, да ещё замолчала – она оказалась необыкновенно красивой. Ну да, он любит, чтобы попышнее, но это – дело наживное. Высокие скулы, изящный подбородок, нежная кожа, изумрудные глаза – всё это оказалось точно таким же, как у прежней Анжелики, в которую Анри всё же, как сейчас понимал, успел немного влюбиться. А когда она сверкает глазами – молча! – то выглядит привлекательно и вдохновляюще. Наверное, ей очень пойдёт лёгкий румянец – от танцев ли, от конных прогулок – к её-то алым губам!

И правду говорит господин целитель, отчего бы не попробовать эти губы на вкус? Она – его, и обряд – дело времени. Может быть, им так будет проще привыкнуть друг к другу и принять неизбежное? Да, он предполагал, что его супругой станет девушка совсем другого характера, но вышло-то так, и не просто вышло, а они сами это устроили.

И более того, будет хорошо, если он поможет ей восстановить силы после магического отката. Это дело определённо доброе и благое, глядишь, к утру уже поднимется, а так и вправду ведь может неделю лежать, а у них и без того мало времени!

Анри глянул на играющих в шахматы друзей. Жан-Филипп выигрывал, Орельен жульничал, но ему не помогало – противник видел его ходы наперёд и не поддавался на провокации вроде упавшей фигуры или предложения выпить, а потом продолжить. То есть – пил, и продолжал, и всё равно выигрывал. Орельен жалобно вздыхал, взывал к милосердию, рассказывал какие-то уморительные истории, подхваченные не то на кухне, не то меж гостей, но Жан-Филипп не вёлся.

– Нет, ты представляешь, епископ Фуши, вот этот боров размером как три меня, и получил наследство от собаки?

– Ты ври, да не завирайся, – глянул на него с усмешкой Жан-Филипп. – Какое ещё наследство от собаки?

– Представь себе, что где-то неподалёку отсюда один деревенский священник держал собаку. И такой умной была та собака, что не мог хозяин на неё нарадоваться. От воров охраняла, еду добывала, вещи пропавшие находила, прямо золото, а не собака. Одна только беда – старая была, и как срок ей пришёл – померла. И схоронил её тогда хозяин в дальнем углу кладбища, потому что был уверен – есть у неё живая душа, и хорошо ей будет в освященной земле. Да только люди-то вокруг злые и завистливые, они и нажаловались епископу – мол, последний ум потерял, хоронит собаку в освящённой земле! Велел епископ Фуши тому священнику явиться к нему. Тот понял, в чём дело, да и задумался – как ему быть-то теперь? Решил, что погорячился он с собакой, взял лопату и пошёл её обратно выкапывать. Раз ткнул лопатой в землю, а там будто лежит что-то. Наклонился посмотреть – и нашёл увесистый кошель с золотом. Взял священник то золото, треть отложил на нужды прихода, треть взял себе, потому что у его дома крыша давно протекала, а треть взял с собой, когда сел на своего осла и отправился к епископу. Тот принялся его ругать, на чём свет стоит, а священник и говорит – всё так, ваше преосвященство, грешен я, и собака моя – тоже, да вот только она оставила завещание, и по нему вам полагаются эти полсотни золотых – и выложил кошель на стол. Наш Фуши так обрадовался, увидев золото, что тут же позабыл, зачем звал к себе того беднягу, и отпустил его восвояси, решив, что такая собака достойна лежать в освященной земле. Сам слышал сегодня эту историю своими ушами, вот тебе крест! – и Орельен истово перекрестился.

– Мне крест, а тебе шах, – усмехнулся Жан-Филипп.

Анри тоже посмеялся и выскользнул из гостиной.

К счастью, Жакетта встретилась ему в коридоре, с подносом.

– Как чувствует себя госпожа Анжелика?

– Ещё слаба, монсеньор, – вздохнула девчонка. – Спала, проснулась, я уговорила её немного поесть. И полечила магией.

– Я навещу её. Принеси нам вина, – и кивнул, отпуская её идти дальше.

– Да, монсеньор, – Жакетта поклонилась и шустро убежала.

А Анри направился в спальню Анжелики. Постучался – тихо. Открыл дверь, вошёл.

Видимо, пару неярких магических шаров над кроватью засветила Жакетта. Это совсем несложно, но для такого действия нужны и силы, и умения, а у Анжелики пока их нет.

Девица сидела, опершись на подушки, в руках у неё был таинственный оживлённый Орельеном артефакт, она водила по нему пальцем. Короткие волосы не спадали на плечи волнами, а торчали во все стороны, но было в этом что-то… милое, вдруг с удивлением понял Анри. Изящные плечи и ключицы в обрамлении тонкого кружева были видны из выреза сорочки.

– Добрый вечер, госпожа Анжелика, – Анри поклонился, снял шляпу, положил её на сундук, сел в подставленное к кровати кресло.

– Добрый вечер, – она подняла на него свои невероятные зелёные глаза, но артефакта из рук не выпустила.

Может быть, дикую девицу удастся приручить, если спрашивать о ней самой?

– Что там у вас? Этот предмет напоминает вам о доме?

– Точно, – она говорила тихо и горько. – Ещё недели не прошло, а меня уже заела ностальгия. Приходится всё время говорить себе, что там бы я сейчас тоже не жила.

– Все в господней воле. Иначе нам не удалось бы найти вас и перенести сюда.

– Наверное, – пожала она плечами, и вдруг спросила: – Хотите посмотреть?

– Не откажусь, – кивнул он и принял из её рук прямоугольный светящийся артефакт.

Появилась Жакетта, принесла кувшин с вином и серебряные кубки. Поклонилась и ушла.

Внимание Анри привлёк рисунок – очень много воды, наверное, это море, каменистый берег, деревья на берегу. Ровная водная гладь, а далеко впереди – видимо, другой берег.

– Чтобы смотреть дальше, проведите пальцем, вот так, – она ловко чиркнула подушечкой пальца по светящейся поверхности.

Картинка сменилась – тот же берег, но немного по-другому нарисованный.

– Это море? – он взглянул на неё.

– Нет, озеро. Просто очень большое. И в нём очень вкусная вода. На море я никогда не была.

– Вы там жили?

– Нет, ездила. Отдыхать. И в поход. Ну, когда идёшь где-то в красивом месте и несешь с собой всё, что тебе нужно – палатку там, спальник, еду.

Про поход было понятно, но что в таком походе делать даме?

– А вы зачем туда пошли? В поход?