Салма Кальк - Хранительница его сокровищ

– Сдаётся мне, вы тоже можете рассказать историю, – фыркнула она.

– Я-то могу, да мои истории всем на сто раз известны. Давайте так: вы, а потом – я.

– Но та история длинная.

– А вы хотя бы начните, там посмотрим.

Лизавета задумалась. История была не из самых простых – как, скажите, объяснить этим людям политическую ситуацию в земной Италии начала четырнадцатого века? А потом поняла – да никак не объяснять.

– В некотором царстве, в некотором государстве стояла на скале обитель могущественного ордена. В той обители жили служители бога, они вели праведную жизнь и славили своей жизнью и своими делами высшие силы. Кроме того, орден был знаменит, ибо в его стенах хранилась великая библиотека. И однажды в эту обитель прибыл адепт другого ордена, известный своей учёностью, с секретарём – совсем молодым человеком. И историю эту узнали только потому, что много лет спустя тот молодой человек, тогда уже убелённый сединами, решил записать её, и поведать таким образом миру.

Лизавета не заметила, как увлеклась. Начало оказалось хорошим – прямое попадание в, так сказать, целевую аудиторию, про обитель могущественного ордена хотели послушать все. Особенно когда оказалось, что дела в обители не очень-то – погиб молодой послушник, талантливый художник-миниатюрист, а вход в библиотеку, где, видимо, произошла трагедия, запрещён всем, кроме собственно библиотекаря и его помощника.

Лизавета уже не помнила всех деталей, читала-то в последний раз давно, но язык на удивление связно пересказывал сюжет. Ей в руку дали кружку с горячим вином, это оказалось очень кстати. Но когда она дошла до исчезновения второго монаха и остановилась перевести дух, то все услышали бархатный голос, раздавшийся из темноты:

– Несомненно, история хороша, и я сам завтра первым попрошу госпожу Элизабетту продолжить. Но дело к полуночи, нам следует вознести краткую молитву и отправиться спать, – кто бы мог подумать, Лис-то, оказывается, тоже был тут и слушал!

Начали расходиться. Лис и Крыска исчезли первыми, братья и служки принялись убирать всё вокруг костра. Сокол пошёл проводить Лизавету и Аттилию до шатра.

– Закончим с этим мутным делом – позову вас к себе, истории рассказывать. Вы будете иметь огромный успех и заработаете себе кучу денег. И сможете жить, как вам заблагорассудится, вы же этого хотите?

– Спасибо, господин Фалько. Если у меня не останется другого выхода – я приму ваше предложение, – вежливо кивнула Лизавета.

– А вам нужно что-то иное?

– Я бы хотела вернуться домой.

А сейчас – пойти почистить зубы и в кусты. И в этом деле она обойдётся без сопровождающих.

Следующим утром всё повторилось – скрюченное тело, боль в мышцах. Встать оказалось невероятно трудно, но всё же пришлось – Агнеска стояла над душой и нудела, что пора вставать, что нужно к обеду добраться до реки, потому что там что-то делать. Что именно – Лизавета спросонья не поняла.

Вставать – так вставать. Умываться, расчёсывать волосы, которые давно уже слиплись в сосульки. Но если их обстричь, то совсем печально будет, толще-то они от этого не станут, проверено.

Разминка и растяжка немного помогли – ходить стало проще. Уже не как колода, а почти как человек. И то хлеб.

У костра Сокол что-то с улыбкой доказывал брату Джанфранко – оказывается, что еду лучше есть, чем на себе тащить, и что зёрен арро это тоже касается. И что он сам может заморскую отраву не пить, его никто не неволит, а вот господину Астальдо, ему, Фалько… и госпоже Элизабетте – пусть сварит. Или даст, и Фалько сварит сам.

Вот так, на все руки, значит. Ещё и кофе варить. Лизавета поздоровалась со всеми и подошла взять чашку.

– Подождёте немного? – подмигнул ей Сокол. – Сейчас добудем из этого бережливца глоток наслаждения.

– Знаете, подожду. Я очень люблю кофе, тьфу, арро, утром. Можно даже ничего не есть.

– Это у вас дома, наверное, можно ничего не есть. В пути лучше всё же позавтракать. Руджеро, принеси госпоже Элизабетте стул! – Сокол только глянул на мальчишку, а тот уже со всех ног тащил тот самый стул.

Поставил и спросил тихонечко:

– Госпожа Элизабетта, а вы сегодня будете дальше рассказывать про ту обитель и библиотеку?

– Буду, но, наверное, вечером, за ужином, – улыбнулась Лизавета.

Этого мальчика зовут Руджеро. Вон там Антонио, он крепок и кудряв, а ещё есть Альдо и Джованни – высокие и стройные, один брюнет, второй блондин. И пятый мальчик, рыжеватый, пока безымянный.

Тем временем Сокол принёс два небольших камня, утвердил их на земле, и как будто даже немного закопал направленными движениями рук. Затем пристроил на этих камнях сверкающий на солнце медный кувшинчик с узким горлом – очень похожий на турку, что висит сейчас без дела в Лизаветиной квартире. Или нет, не висит, уж наверное мама с братом упаковали все вещи и вывезли их куда-нибудь. К Васе в гараж или на дачу.

Точный жест – и под кувшинчиком занимается огонь. Ровное рыжее пламя, маленькие язычки. И не понять, есть ли там дрова, или же магу дрова не нужны?

Его руки так и кружат вокруг кувшинчика. Изящные длинные пальцы, металл колец задорно поблескивает на солнце, синий камешек тускло светится – он не огранённый, а отполированный. Лизавета некстати вспомнила, как этими самыми пальцами он подхватил её вчера и поднял. Сейчас и не скажешь, что в них скрыта такая сила, сейчас это прямо поэзия выверенных строк и точных жестов волшебника… Жидкость поднялась к самому горлышку, он уменьшил огонь. Потом снова прибавил, и снова уменьшил. И ещё раз.

Явно завершающий жест – и пламя убралось в ладонь. Словно сама появилась в руке деревянная палочка, которой он размешал гущу. Глянул на стоявшего рядом с разинутым ртом Руджеро, парня с короткими пепельными кудрями и серыми глазами, и тот притащил чашку.

– Три, дурень, – усмехнулся наставник.

Разлил жидкость в три чашки, отставил кувшинчик, одну протянул Лизавете.

– А меня не угостишь своим чародейским варевом? – Лис подкрался незаметно.

– Успел – бери, – кивнул Сокол на последнюю чашку, а сам растянулся на земле.

– Варвар ты, и привычки у тебя варварские, – усмехнулся, глядя на него, Лис.

Тот лежал на боку, опираясь на левую руку, аки древний римлянин с рельефа, а в правой держал чашку и откровенно наслаждался вкусом.

– Почему варвар? По-моему, это искусство, – влезла Лизавета. – И процесс приготовление зелья, и результат. И ещё господин Фалько мастер устраивать представления.

– Это-то вне всякого сомнения, – пробурчал Лис, поблагодарил за кофе и удалился к своему коню.

Но когда лагерь свернули и все тронулись с места, то именно Лис возник сбоку от Огонька. Его серый в яблоках конь Диамант не был таким своенравным, как Ураган, но тоже недобро косился на рыжего. Лис же держал его железной рукой и не позволял ничего лишнего.