Валерий Краснобородько - Ирий

ИРИЙ – рай, теплые страны, божественно чистый, непорочный, исток чистого света.

ИСТИНА – догмат, аксиома, правда – которая не требует доказательства. Нечто неизменное от Богов и Предков.

Ирина – женское имя – означает духовно светлая, чистая, хозяйка и хранительница семейного очага

1

Громко хлопнула, выцветшая от времени и замызганная сотнями рук, входная дверь местной таверны. В этот прекрасный день, посетителей, на удивление, было много. Дверь, то и дело, билась о косяк, и никто из посетителей не обратил внимания, на этот привычный звук и появившегося на пороге парня, в стареньком джинсовом костюме. Он, не торопливо вошёл в темное, прокуренное дрянным табаком и травой, помещение. Освещённое лишь несколькими, толстыми, слепленными на скорую руку, свечами, равномерно развешенными по стенам всего зала. Вонь, ударившая в нос, не шокировала, казалось, она ему нравилась, как, впрочем, и всем остальным завсегдатаям, кои, сидели за столами и раздували ноздри, шумно втягивая местный воздух. Коротко постриженный молодой человек, в старом и изрядно поношенном джинсовом костюме, прошёл в зал. Осмотрелся. И остановился, между ближайшими столами и грязной сценой, на которой, в этот самый момент, у деревянного столба, отшлифованного до блеска, руками и телами танцовщиц, выделывала эротические «па» пышногрудая девица. Её шикарное, но слегка зажиревшее, тело извивалось, возбуждая пришедших в таверну посетителей, как мужского, так и женского пола. В глазах молодого человека, что-то мелькнуло, но тут, же погасло, словно он увидел, в танцующей девушке нечто знакомое. Но, понял, что ошибся, отвёл глаза в сторону. Сказывалась усталость суточного перехода.

– Слышь! Ты, дятел, а ну сгинь! Тёлку, сука, загородил! – послышался грубое восклицание, возбуждённого клиента, сидевшего за ближайшим столиком.

Парень, игнорируя реплику посетителя, спокойно положил на сцену одну монету, получив взамен жаркий слюнявый поцелуй в лоб, и направился к барной стойке. Хозяйка таверны, стояла спиной, и не видела приближающегося нового гостя, и преспокойно наводила на лице вечерний макияж, предвкушая жаркий вечер, а может даже, если повезёт, ночь…. Темные, густые волосы…. Волнистым каскадом, лежат на плечах…. В душе незнакомца, опять что-то щелкнуло, он воскликнул:

– Ира!

От его, проветренного и хриплого голоса, хозяйка вздрогнула.

– Ты чё? Дебил?! – вскрикнула она, вздрогнув от испуга и тут же повернувшись, держа в одной руке маленькое зеркальце, во второй, красный карандаш, которым она, очевидно, слюнявя его, подкрашивала себе губы. – Какая, я тебе Ира?! Что, жрать будешь? – и она пальцами, свободной третьей руки, в ожидании заказа, нетерпеливо постучала по вытертой наспех, жирной тряпкой, барной стойке.

– А что, есть… есть поесть? – смутился парень, видя перед собой совершенно незнакомую женщину, с большим шрамом через всё лицо и, совсем, не юного возраста, хотя с сзади, та выглядела ещё ничего.

– Заяц, утка, грибы, картоха, чача, вино, и ещё куча всякой херни, – небрежно, ответила хозяйка.

– Заяц. Буду жрать, – согласился с первым блюдом гость и сел за ближайший свободный, и более-менее чистый, столик, кроме крошек, на нём ничего больше не лежало и не стояло.

Женщина недовольно, но спешно, отложила свой нехитрый дамский туалет, ушла на кухню и уже через минуту, принесла, почти остывшего, кролика, с шестью лапами обсыпанного разными приправами и зеленью, но ещё с хрустящей корочкой. Она, небрежно, бросила блюдо на стол перед клиентом, и вернулась за стойку, продолжая свой нехитрый боевой раскрас. Парень, жадно набросился на, почти остывшего, жареного кролика. Хвост гостя, свисая со стула, и в такт челюстям, от удовольствия, бегал из стороны, в сторону. Выдавая сильный голод хозяина.

– Слышь, хвостатый, что будешь пить? Может, бабсу тебе подогреть? У нас, есть такие, что и мёртвому поднимут! Ха-ха! – спросила хозяйка, подойдя к столику, за которым сидел новенький, но клиент, не отрываясь от пищи, отрицательно мотнул головой. Видя молчаливый отказ, несговорчивого клиента, зло бросила: – С тебя, три монеты.

На сцене, уже две девицы изображали сцену любви, лаская друг друга четырьмя парами рук. Постепенно ускоряя темп, и так же равномерно и почти синхронно, снимали скудную одежду друг с дружки, двигаясь к финальному апогею. В зале, в такт их движениям, послышались громкие предэкстазные стоны.

– Угу, – вытирая жирные губы рукавом, ответил парень. Он достал кашель и вытащил оттуда, три последних, почерневших от времени, монеты, разного номинала, – если можно, воды. Только, холодной!

– Ты чё, чувак, сбрендил?! Где же я тебе, здесь найду воду! Да ещё, холодную! Во бля, дурак! – хозяйка забрала со стола монеты.

В этом мире, номинал монеты, не играл никакой роли, монета есть монета.

– Просто у меня, бабок больше нет, – тихо и честно ответил он, – а на охоту выйти, нет сил. Я, больше суток на ногах…

– Ну, тогда сука, свободен! – женщина показала пальцем, посетителю на дверь. – У нас, не подают!

– Благодарю за зайчика!

Парень спокойно обглодал последние косточки, бесцеремонно вытер руки, о подол хозяйки, и преспокойно направился к выходу, оставив на столе лежать, пустой кошель. И в тоже мгновение, на него налетела полуголая девица, неожиданно выскочившая из боковой двери, за которой располагались комнаты для «утех». Всё её тело, сплошь покрыто язвами, с толстой самокруткой в зубах, со страшным перегаром и стойким запахом, давно не мытого тела.

– Смотри, какой бой! Пойдём со мной! Я трахну вас, и не один раз! – пьяным голосом, заигрывая, залепетала жрица любви, приставая к незнакомому гостю.

– Пошла вон! – гость оттолкнул её в сторону, своими сильными руками, с явной брезгливостью. – Сука сифозная!

Гость, уже сделал пару шагов, собираясь выйти из таверны, как кто-то, положил ему тяжёлую руку на плечо.

– Мразь, ты зачем обидел нашу цымусовую тёлку? – это был, тот же завсегдатай, что чуть раньше, просил отойти в сторону. Парень, узнал его по голосу.

Мышцы, в предчувствии драки, молодого человека заиграли под замасленной и затасканной джинсовой одеждой. Залётный гость, неторопливо повернулся, взглянул сверху вниз на остановившего его, толстого человека.

– Чмо, ты теперь, нам должен! – завсегдатай, сей прекрасной забегаловки, нахмурил брови, облизнул жирные губы, подбирая языком крошки с них, и отправляя обратно в рот, – Не то, пустим на фарш!

– Да убей ты, этого козла! – визжала обиженная проститутка, прикрывая руками обнажённую грудь, она при падении, зацепилась за торчавший гвоздь в стене и сорвала с себя, остаток коротенькой прозрачной кофты, в виде лифчика.