Александр Борун - Несожжённая

Шёффер уставился на вошедшую тяжёлым неприязненным взглядом важного человека, оторванного от срочных дел. Но даму – по виду довольно хорошо одетую горожанку, но всё же никак не из второго сословия – это не смутило. Похоже, она считала своё дело достаточно важным и срочным, чтобы побеспокоить бургомистра. И полагала, что он и сам вскоре в этом убедится, так что ничуть не опасалась его гнева за напрасно отнятое у него время.

Она не очень ловко изобразила нечто среднее между поклоном и реверансом.

– Маргарита из Майнца, господин бургомистр – представилась она. – У меня к вам дело, касающееся вашего города.

Шёффер хотел буркнуть: «И чего тебе не сиделось в своём Майнце?», но удержался. Решил не терять времени на лишние препирательства, даже дающие выход его раздражению.

– Какое? – спросил он коротко вместо этого, не высказывая также пока вслух сомнений, что у чужой в этом городе женщины вообще может оказаться какое-то дело, касающееся всего города.

– Видите ли, господин бургомистр, – сказала женщина, – в Майнце я подписала договор с дьяволом…

Шёффер, хотя и без того не сидел, лениво развалясь – ведь он хотел производить впечатление очень занятого человека, чтобы скорее избавиться от посетительницы – как-то весь подобрался.

– Так ты колдунья? – удивился он. – А почему признаваться не боишься? Ты думаешь, ним тут колдуньи нужны? Окажешься на костре, и пикнуть не успеешь!

– Да мне уже почти всё равно, – неожиданно ответила Маргарита, – лишь бы душу спасти. – Лицо её судорожно искривилось, как при плаче, однако она удержалась от слёз. – Сколько же можно?..

– Хм, – удивился Шёффер, – тогда я совсем не понял. А я тут при чём? И мой город? Иди, вон, в Инквизицию. Они всё, что надо, устроят. Да после такого твоего заявления я и сам должен немедленно их оповестить.

– Конечно, господин бургомистр, – согласилась женщина, – но я могла бы перед тем принести пользу…

– Нет уж, – отказался Шёффер, перекрестившись, – знаем, какая от дьявола может быть «польза». Буря, наводнение, неурожай в окрестных сёлах. Чума. Полгорода в развалинах, в остальной половине ни души, только голодные псы воют… – он содрогнулся, устрашённый видениями, вызванными его же словами. – Нет спасибо… Ищи дураков в другом месте, ясно тебе?!

Но всё же медлил позвать стражников, чтобы доставить ведьму куда следует. Или послать в инквизицию секретаря, сидевшего за маленьким столиком в углу и всё аккуратно записывавшего.

Кто её знает, – думал он, – может, тут нужны специально подготовленные стражники, да и лучше бы их было побольше, чем те два пожилых служаки, что для представительности стоят за дверью… напустит порчу и на них, и на него… Или просто глаза отведёт, а кто окажется виноват, если она сбежит? И что успеет натворить в отместку, пока её поймают? Интересно, какую взятку получил от неё секретарь, чтобы привести эту подозрительную чужачку к нему на приём? – мелькнула мысль. – Небось, немало! Надо выяснить и под угрозой наказания – вишь, как дело-то поворачивается! – стребовать себе по крайней мере две трети!.. Но это потом. А главное, так и непонятно, что ей тут надо-то? Зачем-то ведь она пришла?

От этой непонятности он и медлил.

– Я не обижаюсь, – сказала обиженно женщина, прекрасно понимавшая его колебания, – откуда вам знать. Но я никогда ничего такого не делала. И вообще никакого вреда добрым христианам никогда не чинила! И не собираюсь! Вот. И оттого рассчитываю на небольшое ваше заступничество перед святыми отцами. Хоть я ради спасения души и на костёр пойду… Что ж поделать… Но ведь страшно, господин бургомистр, неужто не понимаете? Может, можно меня перед сожжением придушить, чтоб не мучилась, а?

– А с чего мне тебе верить, что ты никакого вреда не чинила? – спросил Шёффер, испытавший некоторое чувство удовлетворения от того, что хотя бы отчасти понял, что ей нужно. – Небось, не просто так ушла из Майнца-то? Какой за тобой там след остался, а? И, даже если бы я тебе поверил, зачем мне за тебя заступаться? Кто ты мне? Даже не из моего города!

– Так я отслужу, – тут она, оглянувшись на секретаря в углу, наклонилась к Шёфферу, не делая, впрочем, ни шага ближе предписанного расстояния к его столу, и понизила голос, – я придумала, как. Дьявол, конечно, хотел бы, чтобы я творила зло, – и тут она перекрестилась, поразив Шёффера этим жестом до глубины души, – но и я не лыком шита. Можно, я расскажу чуть подробнее? И как пользу могу принести. И почему из Майнца ушла. И почему к вам, господин бургомистр, обратилась с просьбой о небольшом заступничестве. Я же понимаю, вы обязаны сообщить, и никак не можете меня спасти. Да мне и не нужно это, душа-то важнее…

– Ладно, – сказал Шёффер, – твоя взяла. Вижу, что ради блага города должен я тебя выслушать. Но только – не обессудь – сперва я за отцом инквизитором пошлю. В компании с ним мы тебя и послушаем. А там посмотрим, как тебя жечь. Придушив, чтоб не мучилась, или уж так. А то и на медленном огне… – У него был, понятно, соблазн сперва самому узнать, какую-такую службу на пользу городу предлагает ведьма, и нельзя ли притом и о своей личной пользе позаботиться, но в таком деле безопасность важнее. Он даже вышел вместе с секретарём из кабинета, отправляя его за отцом Кальтайзеном. И велел стражникам женщину из кабинета не выпускать. И в разговоры с ней не вступать. А то секретарь приведёт отца Кальтайзена, а тот сразу смекнёт, что он всё это время был наедине с ведьмой. Без свидетелей. И о чём с нею договорился, никто не знает. И почему вдруг вздумал за неё заступаться? Совсем подозрительно выйдет… Это и ей, кстати, на пользу не пойдёт, даже если от неё самой и правда польза будет… Интересно, что с личика она ничего, да и фигурка не подкачала, хоть и закрытое платье, как приличной женщине полагается, да ещё чёрное – вдова? – но хорошую фигуру не очень-то скроешь… Однако никаких таких намёков не делала! Не кокетничала, мол, заступись, а я известным образом отслужу. И правильно, опасное это дело, и ясно, что он всё равно не согласится. Так что и правда она с каким-то вполне деловым предложением. Но как это может быть?..