Круг Ада - Глиняный истукан

Я опять обратился к памяти своих «воплощений».

Номера счетов, заказов, удостоверений личности, телефонов, машин…

Чтобы она ни просила, у меня этого не было.

– У меня нет номера.

– Что значит нет? У вас нет телефона?

– Именно так, – кивнул я. – У меня нет телефона и номера.

– Это странно… – вернула мобильник в сумочку она. – Вы красивый, но странный.

– Хорошо, – не стал спорить я.

– А вы не хотите как-то записать мой номер?

– Нет, – честно ответил я, подняв брови. – Зачем?

– Ну, чтобы позвонить…

– Зачем? – снова спросил я.

– Чтобы меня найти…

– Если мне понадобится вас найти, Мааян, я вас просто найду, – уверил её я. – Мне не надо звонить.

– Я тогда пошла, ладно? – внезапно промелькнул испуг на её смуглом лице.

– Конечно…

– А вы не будете меня преследовать?

– Нет.

– Хорошо. Спасибо.

– Вам спасибо.

Девушка развернулась и быстрым шагом направилась к ближайшему пешеходному переходу. Перейдя дорогу, она почти побежала в сторону улицы Алленби.

В этом случайном разговоре что-то явно пошло не так. Я понял, что каким-то образом напугал эту девушку, но было неясно, как.

Я пошёл дальше.

Примерно через сотню метров, поравнявшись со зданием тель-авивской оперы, я услышал крики и обернувшись увидел бегущих в мою сторону людей. В одном из них я узнал того самого нищего, которому несколько минут назад пожертвовал соверен. Кричал именно он, размахивая руками и указывая на меня другим. Его спутники, судя по всему, зарабатывающие на жизнь также как и он, явно тоже хотели получить по золотой монете…

– Эй, парень! – не дойдя до меня нескольких шагов, громко обратился ко мне нищий на иврите. – Я видел. У тебя большой кошелёк! Поделись с моими друзьями и мне ещё дай…

Я застыл, не зная, как реагировать на его требование.

Конечно, я мог дать ему и его друзьям ещё монет, но тогда они несомненно попросят ещё и ещё. Это никогда не закончится, а я не хочу, чтобы весь мой опыт в этом мире ограничивался общением с бездомными бродягами.

Благодаря доступу к памяти своих воплощений, я уяснил что люди по природе своей алчны и им трудно остановиться перед возможностью быстрого обогащения.

«Не надо им больше ничего давать», – решил я. «Это будет самое правильное действие».

Я выудил из памяти Ады одну из её любимых цитат человека носящего титул Далай-Ламы и изрёк: – Удовлетворённость – вот истинное противоядие против алчности. Если вы привыкли довольствоваться тем, что у вас есть, то вы не будете беспокоиться из-за желания чем-либо обладать.

– Что за хрень ты сейчас сказал? – недоумённо вытянулось лицо бомжа.

В это время, неподалёку от нас, остановилась машина с надписью «полиция» на трёх языках, иврите, английском и арабском. Из неё вышли, одетые в тёмно-синюю форму, молодые мужчина и женщина и тоже направились ко мне.

«Полицейские», – понял я, обернувшись. «Охраняют порядок и видимо хотят защитит гражданина, то есть меня, от назойливых попрошаек».

И действительно, при виде служителей закона нищие сначала попятились, а потом развернувшись, побежали.

Однако полицейские не обратили на них никакого внимания.

– Вы американец? – спросила меня на английском женщина. – Клейсон?

– Да, – подтвердил я, а затем поправил её. – Клейтон.

– Думаю это его имела в виду девушка, – сказал мужчина на иврите, многозначительно посмотрев на свою напарницу.

– На вас поступила жалоба, – сообщила мне женщина. – Вы обвиняетесь в незаконном преследовании и сексуальном домогательстве. Ваши документы пожалуйста.

Вначале я не понял, что она мне сказала, но покопавшись у себя в голове выудил множество воспоминаний о том, как надо себя вести в подобной ситуации. В основном, информация была из американских фильмов, просмотренных Белкой и Адой и немного из личного опыта Гарретта Клейтона в качестве актёра.

– Я чист, детектив, – поднял руки я. – Вы взяли не того.

– Простите, что? – удивилась полицейская. – Я не детектив…

– Что он там бормочет? – спросил на иврите, явно не говорящий на английском, мужчина.

– Подожди. Сейчас разберёмся, – махнула ему рукой напарница и повернувшись ко мне повторила: – Ваши документы, пожалуйста.

– У меня их нет.

– Ясно… Оставили в отеле?

– Нет.

– Тогда где?

– Нигде.

– Хватит умничать! – начала терять терпение она. – Я вправе задержать вас на три часа для выяснения личности и обстоятельств преступления.

Мне совсем не хотелось, чтобы меня задерживали, и я громко возразил: – Живым не возьмёте, копы долбанные!

Женщина сделала шаг назад и на всякий случай расстегнула кобуру пистолета, висящего сзади на поясе.

– Чтобы он тебе ни сказал, мы его задерживаем, так? – вытащил наручники её напарник.

– Да, – не оборачиваясь подтвердила та на иврите. – Он нам угрожал и оскорбил.

– Чёртовы фараоны! – попытался исправить ситуацию я. – Идите в задницу!

– Давай-ка сюда свои руки, парень, – сжал зубы полицейский. – По-хорошему…

«Зачем ему мои руки?» – удивился я. «У него же имеется парочка своих… Ну ладно, если он так просит… Я всегда смогу отрастить себе ещё».

Я дёрнул своей правой рукой за левую и оторвав её в районе плечевого сустава протянул мужчине.

У того стали закатываться глаза, и он пошатнулся.

«Ему не хорошо», – догадался я. «Явно давление подскочило».

– Эй! – подхватила падающего полицейского напарница. – Только сознание мне не теряй. Ты что не понял? Это же протез! Парень инвалид.

– А-а-а-а, – вылупился на мою оторванную руку мужчина. – На вид совсем как настоящая… Теперь как мне на него наручники одеть?

– Не надо, – поджала губы женщина. – Он, наверное, бывший морпех, контуженный в Афганистане или где-нибудь ещё. Скорее всего головой тронулся.

– Руку можете вернуть на место, – сказала она мне. – И постарайтесь так больше никого не пугать.

– Хорошо, – не понимая, что она имеет в виду на всякий случай кивнул я. – Постараюсь.

Я приделал руку обратно к плечу, а они вернулись в свою машину и рванули с места задымив шинами.

Я так и не понял, что пошло не так и почему они испугались. Вроде бы я всё делал и говорил в соответствии с ситуацией…

Она сказала, что я контуженный и сумасшедший. Наверное, полицейская просто озвучила то, что подумали остальные люди, с которыми я успел вступить в контакт.

Я проанализировал собственные ощущения по этому поводу и пришёл к выводу, что расстроен. Также внутри стало нарастать чувство собственной неполноценности.

Ничего похожего на то, что ощущала Белла Мор гуляя здесь же…

«Надо отправиться куда-нибудь ещё», – подумал я.

Набережная Тель-Авива оказалась не очень приветливым местом…