Дарья Озёрина - Расплата

– Гляди-ка, никак гости у нас, – нараспев проговорила она, подходя ещё на полшага ближе и въедаясь в мальчика чёрными зёрнышками глаз. Климка взяла дрожь. – Дай ручку, козаче, на долю твою поглядеть хочу, полюбоваться на тебя, каким вырастешь.

И цыганка хотела уже схватить мальчонку за левую руку, но Климко извернулся, и в настырную ворожею полетел комок чёрной, как душа разбойника, земли. Гадалка кошкой отпрыгнула назад и наградила парнишку таким взглядом, что его махонькое сердце захлебнулось страхом. Кто, кроме отца небесного, мог знать про долю человека? Никто! Так учил и старый бондарь, и его сердобольная жинка, и отец Тит в церкви…

– На свою долю полюбуйся, – буркнул Климко и топнул ножкой с недетской удалью.

Цыганка не на шутку рассвирепела. Она втянула носом стылый вечерний воздух и процедила:

– Сопляк. Говорили тебе, не след сюда ходить. Беда будет. Пеняй теперь на себя!

И она крутнулась, притопнула каблучком, ворох пёстрых юбок сверкнул в свете костра словно фениксов хвост, а через миг на том месте, где стояла гадалка, было гладкое место и горсточка пепла. До этого дня Климко никогда не плакал. Даже в самом раннем детстве вёл себя тихо и смирно, но теперь его взяла такая досада вперемешку со страхом, что слёзы сами брызнули из глаз.

Тут из ближайшей кибитки выпорхнула пухлощёкая девочка, по всему видать, Климкова ровесница. Глазёнки двумя горячими угольками ожгли покрасневшие щёки мальчика, а из левого ещё и слеза выкатилась – крупная, как вишенка.

– За что мамку обидел? – плаксиво спросила девочка, подходя ближе, – За что, за что? Мамка теперь сердитая, зачем ты ей перечил? Чужой ты здесь, убирайся! Прочь!

И затопала на опешившего Климка ножками, потом подскочила рассерженным котёнком и пребольно стукнула его по руке. Мальчишка и вовсе растерялся. Никогда ему не приходилось утешать плачущих девочек, а эта ещё и дерётся, хоть и слёзы точит. Он осторожно заглянул в помутившиеся глаза драчуньи и спросил:

– Как звать?

– Тебе-то что, чужак? – огрызнулась та, – Зоршей зови, коли хочешь. А теперь иди откуда пришёл, пока мамка пуще не осерчала!

Ничего не оставалось, кроме как послушаться доброго совета. Климко сделал три неуверенных шажка назад и вдруг поймал себя на мысли, что никак не может отвести глаз от хнычущей вздорной девчонки с весёлыми завитками на кончиках прядей. А та стоит, поскуливает, как побитый щенок, утирает слёзы кулачками и вокруг не глядит даже. Чудная… А то вдруг отняла руки от лица, кинулась на Климка, обхватила его худые плечи, заглянула через глаза в самую душу и зачастила:

– Спаси меня, слышишь? Боюсь я её, злая она, очень злая, всем лихо будет! Не будет у вас поля, не будет и воды. Всё отымет, чуешь?

Голос у Зорши – тонковатый, с лёгкой грубинкой, вдруг сделался совершенно иным – обрёл вес, оброс призвуками, словно кости и мясо нарастил. Пареньку даже стало казаться, что не девчонка-соплячка с ним говорит, а женщина, которая годилась бы ему в матери или в тётки. Дрожь щекотнула лопатки, прытко скользнула к позвоночнику и замерла, увиваясь вокруг него невидимой гадюкой. От таких речей ума лишиться недолго, но обошлось: Климко ещё постоял несколько секунд на одном месте, а потом дал дёру. Удирая, он слышал сиплый голос цыганки, звавшей дочь. Та что-то лепетала в ответ, стараясь, чтобы голосок звучал уверенно и весело, но ей это давалось не без труда. Зорша действительно боялась матери, и проглоченные окончания слов, заглушённые этой боязнью, выдавали бедняжку с головой.

II.

В село мальчуган воротился уже затемно. Бондарь с порога напустился на сорванца, по которому уж думали заупокойную свечу ставить, а хозяйка с причитаниями кинулась обнимать хлопчика, целовать его рыжую бедовую макушку, порядком-таки разлохматившуюся от долгого бега.

– И где тебя носило, вражёнок? – серчал Дужий, хватаясь за сердце, – Сказано ж было, после заката за околицу не ходить! Дай срок, завтра я из тебя вот этими руками дурь выбью!

– Да что ты, старый, имеешь ли Бога в сердце? – заступалась бондариха, прижимая мальчика к себе, – Погляди-ка, что с ним сотворили, лица нет!

И оба приступили к Климку с расспросами – расскажи-де да расскажи, что и как было. Тот, конечно, наврал, будто видел в поле чёрного вола, что недавно был украден у здешнего богача, да ещё и с обрубленным хвостом. А вол-то этот, говорят, хоть и вол, но злющий, как чёрт. Повздыхал Дужий, поворчал на приёмыша и отослал его спать. А хозяйка долго молилась перед образами, просила у святых заступничества, потому как чёрный вол (особливо если верить тётке Ярине) – дурной, ох дурной знак!

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.