Геннадий Веретельников - Вирус 2020

Голос Элен, что-то быстро и торопливо говорящий в трубке телефона на таком родном и давно не слышимом мной французском языке вернул меня в тревожную ночь:

– Владими… Владими… милый, я не могу долго говорить, не перебивай и слушай меня внимательно! Только что я случайно подслушала разговор своего отца, вам всем в Москве грозит смертельная опасность…

– Элен, я не понимаю, – сказал я резко охрипшим голосом. Внутри меня всё противно съёжилось и опустилось куда-то в район мгновенно одеревеневших ног.

– Владими… милый, спасибо за букеты цветов, которые стали частью меня, но ты должен немедленно покинуть Москву, ты слышишь меня!? – последнюю фразу Элен уже почти выкрикивала…

Колчан со стрелами оказался ой, каким непростым. Не зря его хранили, как зеницу ока. Парижская Академия Наук однозначно заявила, что этот Колчан принадлежал Чингисхану, и что последнее упоминание о нем было до Революции 1917 года. И с тех пор для мира науки он исчез. По одной из версий, на этом Колчане была зашифрована карта с местом захоронения самого «Повелителя Мира». Мне тут же предложили продать Колчан в музей, но я вежливо отказался.

Спустя два дня позвонил неизвестный и, представившись коллекционером по имени Анатолий Верет, предложил за этот артефакт десять миллионов евро. Я сказал, что подумаю для того, чтобы сгладить отказ на это предложение. Но телефон, на всякий случай, записал, так как Анатолий Верет оказался довольно-таки известной личностью не только во Франции, но и в Европе. В интернете было много чего о нем написано. Анатолий, время от времени, попадал в различные истории. Не часто, но попадал. И, конечно, не он был главным махинатором очень громких событий в мире редких и дорогих исторических артефактов, но писали, очень было похоже, что дело было в его интересах или с его молчаливого согласия. Высказывались самые различные версии. Информация была разноплановая, но из всего изученного можно было сделать следующий вывод:

Он был русского происхождения, когда-то служил в специальных войсках. Имел множество врагов. Но с ним можно было иметь дело. Он же предложил хранить Колчан в более надёжном месте, чем дом. Например, в банке. И я воспользовался его советом. Почти так, как он и предлагал.

Несколько лет назад моему отцу предложили переехать в Москву на новую высокооплачиваемую работу. На сборы отцу и соответственно его семье, дали одну неделю. Я не знал, как я буду жить в такой дали от Элен. Да и не знал, как она отреагирует на мой отъезд. Я пытался спорить с родителями, что могу остаться в Париже и жить без них, но по контракту с каким-то серьезным ведомством, отец мог переехать только со всей семьей. Поэтому вариантов не было. Через неделю мы уезжаем. Я решил не звонить Элен, а просто купил её любимый печеночный тортик и пришел к ней в гости. У них дома всегда, казалось, даже, что круглосуточно, была целая толпа людей разного пола, возраста и напоминала муравейник. Её папа был прирождённым политиком, одним из лидеров национального радикального движения, поэтому посиделки, планерки, и, как следствие – митинги и демонстрации, чаще всего начинались у Элен дома. Этот вечер был не исключение. Консьерж 10 10 Консьерж – человек, в чьи обязанности входит: обеспечить постояльцев в отеле или жильцов дома, где он работает всем необходимым и создание для них комфортных условий, в том числе и встреча гостей или наблюдение за порядком в подъезде дома. , увидев меня, улыбнулся и приподнял свою шляпу. Я же, в свою очередь, угостил его кусочком тортика, который заранее нарезал, когда покупал в кондитерской. Перебросившись с ним парой фраз, он мне пожаловался на то, что националисты – это, конечно, правильно и здорово, но жалование 11 11 Жалование – заработная плата. они ему уже задерживают третью неделю. А у него кредит на автомобиль и уже приходили из банка… в общем он попросил меня напомнить этим спасителям Франции, что консьерж еще не умер от голода и у них есть шанс не брать грех на душу! Я пообещал и начал подниматься пешком. Лифт не вызывал. Решил, что пока иду по ступенькам, выстрою в голове свой разговор с Элен. Но в голову ничего не лезло.

Дверь была приоткрыта. Обычная дымовая завеса и гул голосов. Я прошел в большую столовую, увидел, что папа Элен обратил на меня внимание и двумя жестами определил мое ближайшее будущее. Первый жест относился к тортику и место, куда надо его поставить, второй жест раскрыл мне тайну, где находится Элен. Это был балкон. На балконе, удобно расположившись в кресле-качалке, Элен качалась в наушниках и держала на руках здоровенного кота – мейкуна по имени «Симба». У Элен были закрыты глаза, и мне показалось, что по её щеке сбегает слеза. Во мне сразу проснулся дикий варвар, который должен придушить любого, кто посмел обидеть любимую. Я сел рядом, но она, не открывая глаз, взяла меня за руку и произнесла немного певучим голосом, видимо подражая мотиву той песни, которая в данный момент играла у неё в плейере:

– Ты уплывешь за океан и сгинешь там… и сгинешь там…

– Элен, ты чего такое говоришь, что случилось? «Почему ты плачешь?» —спросил я.

Она, погладив кота, аккуратно поставила его на пол. Встала. Взяла меня под руку и шепотом попросила меня увести её. Я не сопротивлялся. Махнув папе рукой, который, казалось, ведя переговоры одновременно с тремя оппонентами, держал всё, что вокруг него происходило, под контролем. Мы вышли на улицу. Был вечер. Теплый. Наполненный шумом машин, который становился всё тише, потому как мы направлялись в парк, который располагался вдоль набережной. Мы молчали. Вдруг Элен остановилась и резко развернула меня к себе. Я увидел глаза полные слез, потекшую тушь с ресниц. Покусанные губы. Элен спросила:

– Это правда?

Я понял, что видимо мои родители сообщили немного раньше моего прихода новость, из которой становилось ясно, что мы переезжаем в Москву. Я не мог вымолвить ни слова, поэтому просто кивнул головой в ответ. Элен опять резко отвернулась от меня, отбросила от себя мои руки, державшие её, и побрела в сторону Сены 12 12 Сена – река во Франции. . Я постоял несколько мгновений, не зная, как себя вести в этом случае, и потихоньку, шаг за шагом, побрел позади Элен, как побитая собака. Заходящее солнце искрилось в зеркале реки, отражаясь в ней через немногочисленные тучки. Тени были максимально длинные, и я старался не наступать на тень своей любимой девочки и выкидывал почти акробатические номера, перепрыгивая, то через тень руки Элен, то через тень от её головы, поэтому со стороны должно было казаться, что за красивой и одинокой девушкой, гуляющей по парку, крадется маньяк-попрыгунчик у которого проблемы со зрением, и он никак не может отличить тень жертвы от её самой. На моё счастье поблизости не было полицейских и наблюдали за нами разве что несколько парочек, сидевших на скамейках в глубине парка, который уже начинал освещаться в одно мгновение везде вспыхнувшим искусственным освещением. Яркий свет диодных ламп, который был внутри тяжелых кованых столбов-фонарей, которые стояли в этом парке со времен Людовика Святого, был двояким, как сама история Европы.