Валерий Самойлов - Москва-2050. Вторжение

– Тэкс! – Петр сосредоточился услышать от военного что-то особо важное.

– Надо друг друга держаться, иначе пропадем!

– Согласен, друг!

Они переглянулись и двинулись в толпу, изучая, что к чему и встречая многие, известные им из прошлого личности, но явно состарившиеся. Вновь проходя мимо центрального пьедестала, заметили, как Волкова поцеловалась прямо в губы с какой-то милой старушкой, но явно активной.

– Ба! Узнаешь? – спросил Петр.

– Сочак, собственной персоной. Трудно не узнать. Смотри, смотри…

Сочак тут же рванула на пьедестал, отодвинула рыжего старикана вместе с его сподвижниками, и уверенно прокричала:

– Революция! Она должна уметь защищаться! Революция лишь тогда чего-то стоит…

– Цитирует, почти по Ленину, – заметил Людвиг.

– С одной неточностью, – внес поправку Петр. – Это уже после революции надо уметь защищаться!

– Точно! – согласился Людвиг Иванов.

Тем временем, из толпы выпорхнули двухметровые и поволокли революцио-нерку, стащив с трибуны. К ней сразу же подбежал какой-то хилый мужичек, и стал вырывать из цепких рук охранников стадиона. Получив локтем в лицо, полагающееся от охранника, он завопил:

– Верните жену! Изверги! Свобода! Свобода! Сво…

В итоге, их обоих уволокли, прямиком в открывшийся подземный лаз. Дама продолжала кричать: «Трехглазые ублюдки! Не делайте больно моему мужу! Револю…» Люк быстро закрылся, инцидент был исчерпан.

– Сдается мне, – заметил Петр, – что с ней был этот, как его? Ну, режиссер…

– Костя Боголюбов! – уверенно вставил Людвиг! – Неизвестный режиссер известной фамилии.

– Почему же? – не согласился Петр. – Очень даже известный, в определенных пиар кругах…

– Да и хрен с ними! – подвел черту Людвиг.

– Только искупление грехов…, – произнес Чубов очередную фразу, – приблизит нас…

– К увольнению в запас! – завершил фразу Людвиг, и они как раз поспели к раздаче мяса с вертела. Люди их пропустили вне очереди – все вдруг почувствовали в них что-то новое – свежую струю.

– Никаких революций! – словесно подыграл Петр, понимая, что здесь у еды больше всего и прослушивают, и есть возможность заслужить положительные баллы от двухметровых человечков.

– Мир вам! Мир! – поддержал Людвиг. – И приятного аппетита!

Они смачно пожевали прожаренное на костре мясо, коего им было явно недостаточно, и запили водой.

– «Айсберг»! – произнес Людвиг. – Как в наши времена – кругом автоматы с водой «Айсберг». Кстати, бесплатно. Возникает немой вопрос?

– На счет денег?

– Да! Я смотрю, все что-то берут с кучи новой одежды с бирками, никто ничего не платит.

– Никак, коммунизм наступил!

Людвиг вскоре выяснил, что его новый друг, как и он, ушел в заморозку по аналогичным причинам недовольства прежней жизнью. Видимо, дошел он до своей черты бесполезности. Имея высшее образование инженера, Петр никак не мог найти приличную работу, подался в журналистику. Его приняли с условием, что заморозится – дураков не было. Жена на этой почве его сразу и бросила, особо не отговаривая. Не стремясь произвести наследников неудавшегося инженера и корреспондента, она предпочла найти себе подругу жизни.

– Тоже мне, лесбиянка! – гневно прокомментировал Петр. – Пошли все на…

– …высокую гору к царю Холмогору! – словесно подыграл Людвиг. – Теперь у нас новая жизнь!

Они пожали друг другу руки, но это вовсе не означало, что и они теперь пара. Нет, наоборот, они решили поискать себе подруг. Благо, их здесь хватало, особенно по вечерам. Но на первой же молодежной вечерней тусовке, вместо девчонок, к ним приклеился какой-то нагловатый лысенький старичок.

– Что, жмурики, приуныли? – дедок явно брал инициативу в свои руки. – Про

«Авангард красной бригады» слыхали?

– Дед, шел бы того…, – мирно ответил Петр.

– А про «Левый молодежный берег» Сергея Удалого? – не унимался дедок.

Тут до них дошло, что это какой-то бывший партийный лидер.

– Вы ж уже не молодежь? – спокойно заметил Людвиг. – А раз вас туда тянет, значит, педофил! Так, дядя?

Старичок явно не ожидал такой классификации и, бросив негодующий взгляд, удалился, что-то бормоча себе под нос.

– Мутные они, какие-то… То ли дело в наши времена был этот, как его? Жиров!

– С этого места поподробнее…, – громко произнес какой-то солидный высокий мужчина, развернувшийся к ним на порхающем кресле.

Оба от неожиданности встали. Деду, с упомянутой фамилией, было явно под восемьдесят плюс! А может и более. К тому же, в форме генерала.

– Здравия желаем, товарищ генерал! – одновременно выпалили друзья.

– Вот, молодцы! Чувствуется военная косточка – нам такие нужны! – Жиров имел своеобразную дикцию и говорил нагло, нахрапом, не давая опомниться оппоненту. – Я тоже из замороженных! А эти… недочеловечки, думают, захватили Землю, переименовали и все! Нет! Не все! Они еще не понимают, во что вляпались! В Россию! Мы еще только запрягаем! Сволочи! Всех в Тьму Таракань! В спецвагонах поедите! Вспомните, что была когда-то железная дорога! Навешали тут этих проводов…

Жиров быстро обрастал слушателями, среди которых, по отдельным признакам лиц, узнавались известные когда-то личности, в том числе и ведущие телепередач. В лысоватом, но активном дедушке быстро разглядели вечного телеведущего Надиева. А это кто? Ба! Мадам Бутова и она не изменилась – неужто из замороженных? И что-то подпевает себе под нос…

– Это будущий музыкальный клип? – к Бутовой тут же приклеился шустрый мужичек, в голосе которого послышался Андрей Махов.

– Отстань, теперь уже, дедок! – просто ответила Бутова и удалилась, продолжая что-то бормотать себе под нос и записывать на запрещенный новой властью айфон.

– Привет, Андрей! – Петр автоматически произнес первое, что пришло в голову, не подозревая, что это не в его интересах. – Это вы?

– Это я! – прокричал Махов в какой-то щуп и друзья поняли, что попали на телешоу. – А вы тот самый журналист? Итак, у нас новые размороженные! Впрочем, они сейчас расскажут о себе сами…

Тут же включилась подсветка, но не было никаких телевизионных камер – просто высветился сплошной экран и люди кругом стали доставать небольшие по размеру наушники, прикрепляя их к ушным раковинам – это как бы позволяло им уединиться.

– Как вам первый день? – не унимался Махов.

– А микрофон где? – самопроизвольно запросил Людвиг.

Со всех сторон послышался хохот окружающих и фразы, типа: «Отсталые люди!», «Каменный век!», «Ми-ми… и не выговорить…»

– Я, Андрей Махов и вы в эфире! Как вам пожелания Жирова?

– Послушайте, дедушка Андрей…, – заговорил Петр. – Мы ничего комментиро-вать не будем. И мы вне политики! Ясно?

– Итак, у нас в эфире Петр Жариков. Он же Скворцов! – «прилип» Махов. – Тот самый замороженный на деньги первого канала корреспондент, что сбросил свою жену с пятого этажа…