Георгий Григорьянц - Гром над Араратом

Колонны в этом зале были цвета терракоты, а капители – парные морды быков. Тронный зал, как и все дворцовые постройки, – торжественен, монументален, грандиозен ради провозглашения верховной власти царя, повелевающего огромной державой. Через световые отверстия лучи солнца освещали внутреннее пространство зала, золотые щиты на стенах и мраморные статуи.

Царь благосклонно выслушивал жалобы и просьбы народа. В зал вошли очередные просители. Они пали ниц перед царем, им разрешили встать и говорить с монархом. Вперед вышел самый старший из них:

– О, великий царь, я Ованес из рода Каганкатваци. Ты отменил льготы нашей общине говару Ротпациан, что в ашхаре Утик. В горных районах земледелие – рискованное занятие. Была небывалая буря, посевы уничтожены, мы понесли большие убытки и не можем поставить требуемые объемы ячменя, пшеницы и масла. А наш губернатор в ашхаре бдешх Халхал требует дать все. Просим помощи.

– Я велю бдешху Халхалу и моему казначею рассмотреть этот вопрос. Помощь будет оказана. Идите.

Следующая делегация говорила об уничтожении скота и что люди изнурены болезнями. Все случаи происходили в районе горы Арарат, и Тигран задумался: «Какие силы наносят такой масштабный урон?» Царедворцы тоже шептались.

Вслед за представителями провинции в зал вошли пятеро аристократов из знатных родов государства.

– Государь, – начал Аравелян, старейшина рода, предки которого были возведены в дворянское сословие специальным указом царя Арташеса I за заслуги перед двором. – Мы, представители знатных родов Великой Армении, всегда поддерживаем тебя в любых начинаниях и не только платим налоги, но и добровольно даем золото и серебро на украшение твоей новой столицы.

– Так в чем же дело?

– Ты увеличил для крупных землевладельцев повинности и рекрутские наборы в армию, из‑за чего мы терпим убытки, а вот мелких землевладельцев и ремесленников ты вообще освободил от податей.

– Размер государственного строительства огромен, военные расходы также растут, да и армия должна быть боеспособной, – сказал Тигран.

– Дань, которую с нас взимают, очень тяжелая, – продолжал Аравелян, – а доходы падают. Например, ты запретил долговую кабалу, когда крестьяне не возвращают долги.

– Из‑за вашего непомерного обогащения значительная часть свободных крестьян разорилась.

– Ты провел налоговую реформу, и теперь денежные налоги зависят от размера территории, плодородности земли и количества крестьян. Эта реформа опять привела к снижению наших доходов. Налоги нас просто разорят.

Тигран стал сердиться:

– Я должен быть справедливым и поддерживать вечный порядок вещей!

– Вот римская знать, – не обращая на сердитый тон царя старый аристократ продолжал, – выкачивает из всего мира огромные богатства, а нам ты запретил заниматься поборами и ростовщичеством в завоеванных странах.

Царь гневно посмотрел на Аравеляна.

– Рим рассматривает покоренные земли лишь как объект безудержного грабежа. Нам это не подходит! – твердо сказал он.

Аравелян, решив высказаться до конца, продолжил:

– Мы не проявляем враждебность к твоим порядкам, но, отдавая две трети своих доходов в царскую казну, многие из нас на грани разорения. Мы всего лишь просим уменьшить бремя, наложенное на нас. Как в Риме.

Произвол римских наместников, злоупотребления чиновников, хищничество публиканов хорошо были известны в Армении, царь которой мечтал привести всех подданных к благоденствию. Но многие аристократы заблуждались: мол те царства, которые Рим делал своими союзниками, поднимались до его уровня развития. На самом деле Рим вызывал сильнейшую ненависть населения своих провинций и соседних зависимых царств.

Тигран встал. Это означало, что аудиенция закончена. Просители поклонились и вышли.

– Меня беспокоит усиление знати здесь, в Тигранакерте, и ее проримские настроения, – сказал приближенным царь. – Я чувствую сопротивление. Полагаю, надо выкорчевывать такие мысли из моих подданных.

В центре полуострова Малая Азия расположилось царство Каппадокия. Оно как пограничная полоса: на западе – римские владения, на востоке – Великая Армения.

Царем Каппадокии был Ариобарзан I Филороман, ставленник Рима. Прозвище Филороман дал ему народ, и оно означало узкую привязанность ко всему римскому, но знающие люди говорили, что римляне раскатали этого полного человека до тонкого и прозрачного послушания, словно пресное тесто фило для пахлавы. Ариобарзан при первой же опасности обычно сбегал в Рим, где его снова уговаривали вернуться в Каппадокию и править, а сенат даже принимал специальные постановления, в которых указывалось, что Ариобарзан имеет более других право на власть в царстве. Конечно, Рим заботила не личность царя Каппадокии, хотя закон требовал, чтобы зависимые царства управлялись наследными династами, а стабильность восточных границ и подконтрольность монарха.

Дважды в страну вторгался армянский царь Тигран, за спиной которого стоял Митридат, мечтавший посадить на трон Каппадокии своего сына Ариарта, но оба раза римские войска входили в Каппадокию, и армянский царь уходил.

Ариобарзан обедал, когда ему донесли, что к столице Мазаке идет римский отряд во главе с наместником и проконсулом Лукуллом. Трусливая душа Ариобарзана ушла в пятки, кусок дичи застрял в горле, а жирные пальцы застыли в немом оцепенении. Жить спокойно не получалось. Придя в себя, весь сжался, волна испуга пробежала по всему телу, а в округлившихся глазах появился немой вопрос: «Меня хотят сместить?»

Его главный советник Аретий, зная трусливую натуру своего царя, произнес:

– Мой государь, я не думаю, что возникла опасность, хотя внезапный приезд наместника необъясним. Правда, ты не выполнил его дополнительные требования по провианту и рекрутам. Думаю, он просто хочет попугать.

Орлиный нос Ариобарзана почуял опасность, а значит, надо что‑то предпринимать. Выскочив из-за стола, он бросился к статуе бога Митры в виде юноши, прекрасного, как Аполлон, в развевающемся плаще, с фригийской шапочкой и в ореоле лучей вокруг головы. Спрятался за ней, но тучное тело выпирало из‑за тощей скульптуры. Придворные смотрели озадаченными взглядами и пожимали плечами.

Выглянув, царь спросил:

– Что делать?

Потом со словами «Меня нет!» принялся семенящим бегом носиться взад-вперед, видимо соображая на ходу, какая кара ждет на это раз, потом остановился у главного советника и вперил в него взгляд. Тот произнес:

– Есть такой прием – быть прозрачным и незаметным для других людей.

– Это как?

– Достаточно закрыть глаза или накрыться чем‑нибудь.