Magnus Kervalen - Десять сыновей Морлы

Хендрекка говорил смело и хорошо, так, как привык говорить перед своими элайрами, открывая им свою волю или вдохновляя перед битвой. Когда он заговорил, другие невольно замолкли – и звучный, красивый голос Хендрекки разнесся по всему бражному залу. Вальебург похолодела. Она угадывала, что дело идет к кровопролитью. Она знала Альскье Кег-Догриха, знала, что тот был смел на пиру, но ленив в сече, и отец не слишком его ценил; но знала она и то, что карнрогг Хендрекка Моргерехт из гордости не простит людям Морлы убийство своего дружинника. Ибо господин защищает своих элайров так же, как они защищают его – так велит эсам древний Закон.

Вальебург не могла видеть того, что происходило у стола. Она услыхала металлический звон и вздрогнула, приняв его за звон оружия. Но то был всего лишь нож, которым Морла разделывал бычью тушу – гуорхайльский карнрогг бросил его на стол и посмотрел на Хендрекку. Из-за старой раны у Морлы не двигалась шея, оттого ему пришлось повернуться всем телом.

– Высокородный мой тесть, – произнес он хрипло – Вальебург впервые расслышала голос своего жениха, – не гневись понапрасну и не омрачай нашего радостного пира. Отныне ты мой родич, мой друг, мой почтенный отец. В любой распре я на твоей стороне, – Морла злился, но не позволял ярости взять нас собой верх. Он говорил ровно и даже с некоторой теплотой, только одно его тонкое, покрытое красноватой сетью сосудов, заостренное ухо слегка подергивалось. Звякали мелкие бронзовые серьги. – Не будем ссориться, – продолжал Морла. – Мир между нашими домами достался нам, родич, дорогой ценой. Назначь виру за твоего элайра – и я выплачу ее, какой бы большой она ни была. А убийца… Убийцу я объявляю вне закона на моей земле, – он поднялся на возвышение, где стояло карнроггское кресло, обвел взглядом притихшую толпу и, выпрямившись – обычно Морла немного сутулился, – возгласил: – Пусть услышит мою волю каждый свободный эс, раб или женщина! С этого дня и до Последнего Рассвета никто не должен помогать Эадану, сыну фольдхера Райнара, давать ему пищу, кров или указывать путь. Тот же, кто посмеет ослушаться, сам будет объявлен вне закона и станет таким же бесславным изгнанником. Вот мое слово.

Люди Хендрекки одобрительно загудели. Они убедились, что карнрогг Тьеберн мудр и справедлив, пусть и был долгое время их заклятым врагом. Видно, не зря их господин поспешил породниться с Морлой и заключить союз с Карна Гургейль. Суровость, с которой Морла судил своего домочадца, восхитила южан. Так и надлежит поступать достойному правителю. Их прежняя неприязнь к гуорхайльцам поутихла; родичи невесты – даже те, кто прежде не одобрял союза с Морлой – уже с большей охотой сели за пир. Не веселился лишь Авендель Кег-Догрих: выкуп за смерть Альскье достался Хендрекке, а не ему.

Тело Альскье вынесли на двор, чтобы оно не начало смердеть в тепле бражного зала. Хендрекка сказал, поднимая турий рог: «Что за свадьба без кровопролития?» – и его люди рассмеялись. Смеялись и гости из Руда-Моддур, Вилтенайра и Фальгрилата, но лица элайров Морлы потемнели. Им не было дела до Эадана, сироты без родни и имущества, но их покоробило, что Морла с такой легкостью уступил Хендрекке своего человека. Что, если завтра южане затеют ссору с одним из них, дружинников Морлы? Что же, и тогда Морла пойдет на поводу у своего новоявленного тестя, позабыв заслуги воинов Гуорхайля? Многие стали вспоминать, что фольдхер Райнар, отец Эадана, был отважным элайром и до саней Орнара верой и правдой служил карнроггу Морле. Разве Эадан не был в своем праве, когда отомстил убийце отца? И разве не следовало Морле принять в этом споре его сторону, а не сторону южан, давних врагов Гуорхайля? Карнрогг должен защищать своих элайров так же, как они защищают его – таков древний Закон! Переменился их господин: пренебрегает ими, своими преданными воинами и земляками, в угоду Пучеглазому. Из страха перед своим карнроггом они промолчали, когда Морла изгонял Эадана из родного карна, и ни один из них не встал на его защиту. Теперь же, когда дело было сделано, всякий желал показать себя достойным сыном Орнара и говорил другому, что карнрогг Тьярнфи поступил дурно. Поправ Закон, он навлекает на себя и своих людей гнев богов!

Старший сын Морлы Ульфданг слушал эти разговоры и печалился. Не в первый раз приходилось ему слышать, как отца называют недостойным сыном Орнара и дурным владыкой, и в глубине души Ульфданг знал, что людская молва не лжет. Его отец, которого Ульфданг, как и подобает почтительному сыну, любил всем сердцем, частенько совершал то, что расходилось с древним Законом и честью свободного эса. Это ранило Ульфданга, недаром прозванного Честным. Могучий воин, не знающий страха, верный сын Орнара, истинный герой Трефуйлнгида, всю свою жизнь Ульфданг стремился поступать так, как велит ему честь. Никогда не прекословил он отцу и не осуждал его вслух, но втайне страдал, что Тьярнфи Морла совсем не похож на благородных карнроггов из песен. Отец говорил, что Ульфданг унаследовал мягкий нрав матери, доброй Ванайре. Давно, когда Ульфданг был еще молод, отец хотел объявить наследником второго сына, Ниффеля, ибо знал, что для честного Ульфданга тяжки будут отцовский меч и отцовская власть. Тогда Ульфданг видел свою жизнь прямой и белой: блистающая дорога подвигов, которой он пройдет плечом к плечу со своим побратимом, и славная гибель в конце пути. Ибо достойная память – лучшая награда для воина… Но после брату Ниффелю пришлось обещать себя Безглазой Женщине, ужасной повелительнице преисподней, и Морла снова назвал наследником Ульфданга. Часто отец с тревогой и жалостью смотрел на старшего сына, прозревая, что нелегко ему будет удержать меч Гуорхайль; а сам Ульфданг мрачнел, представляя свое будущее правление. Неужто и ему придется лгать, нарушать клятвы и совершать подлости во благо рода, подобно другим карнроггам?

Отец сговорился с Хендреккой идти на Карна Вилтенайр, как только минет Дунн Скарйада. Ульфданг убеждал себя, что дело это достойное: в конце концов, Тьярнфи Морла был побратимом сына старого карнрогга Атенгела Хада и потому обладает куда большим правом на меч Вилтенайр, чем нагулыш Вульфсти, рожденный от рабыни. Но ради мира с Хендреккой отец не задумываясь пожертвовал своим человеком, выросшим в его доме, сыном своего элайра… Эадан поступил недостойно, учинив смертоубийство на пиру у своего господина – но Морла совершил еще худшее злодеяние, несправедливо объявив его вне закона. Ульфданг знал не понаслышке, каково быть изгнанником. Он родился в ту пору, когда отец сам жил на чужбине, в Карна Вилтенайр, а в родном Гуорхайле хозяйничали алчные родственники Морлы, оттеснившие молодого карнрогга от власти. И пусть Атенгел Хад, правитель Вилтенайра, отнесся к Тьярнфи Морле благосклонно и даже устроил ему женитьбу на своей воспитаннице Ванайре, Ульфданг помнил, как нелегко им жилось в чужом доме, среди чужих людей. До сих пор отец с горечью вспоминал свое изгнание – правда, добровольное – и обиды, что мальчишкой он претерпел от бесчестных родичей.