Рина Оре - Гибель Лодэтского Дьявола. Второй том

– Не так – это то, что ты сейчас даешь волю гневу. Если бы ты была права, то не топала бы ногой на храмовой земле, да к тому же на кладбище.

– Пожааалуйста, – взмолилась Маргарита. – Ответьте честно. Что плохого? Мы же любим друг друга!

Брат Амадей шумно выдохнул, а затем наполнил грудь пока еще теплым, но уже по-осеннему свежим воздухом Лиисема.

– Вот видишь, что ты со мной делаешь! – с укором проговорил он и снова улыбнулся. – Я тоже почти гневаюсь. Сестра, – показал он жестом на ограду кладбища, и они направились к розовому саду, – то, что ты и градоначальник любите друг друга, – это замечательно. И я рад… Я искренне желаю, чтобы ваша любовь длилась вечно… Но так не случится.

Маргарита испуганно посмотрела на праведника.

– Вас сейчас объединяет земная любовь, – пояснил он, – яркая и пышная, как буйно растущая зелень в цвету, но такая связь двух душ прочна лишь с виду и даже пагубна. Счастливое супружество основывается на духовной любви, что прорастает, подобно корням, медленно и тихо, поэтому я просил тебя не спешить. Ты еще очень юная особа, нетерпеливая до сердечных страстей, и выходишь замуж, ничуть не обдумав свой выбор и даже не дав себе времени на это. Не спорь, дай договорить. Очень прискорбно, но самые пылкие чувства однажды остынут. Любовь может, как и роза, цвести, давать новые стебли, листья, бутоны, – и она меняется. Каждый день – это иное существо, которое едва не гибнет зимой, но по весне дает новые всходы… Или же не дает всходов и погибает, хотя уход за кустом не изменился… От множества причин погибают и цветы, и любовь. Часто старую любовь убивает новая, какая хочет расти на том же самом месте…

Маргарита хотела возразить, но брат Амадей, поднял палец, пресекая ее слова.

– Я еще не договорил, – сказал он, открывая дверь и проходя с девушкой в храм. – Ты спрашиваешь: «Что не так? И что неправильного?» Не так – это то, что ты совсем не знаешь своего жениха. Ты видишь его лучшую сторону, какую он тебе показывает и какая кажется тебе прекрасной. Но пока ты не узнаешь и не полюбишь того Совиннака, каким его знает весь город, твоя любовь не даст по весне новых ростков. Земная любовь может перейти в духовную, но чаще обращается во вражду, – вот почему я тебе советовал быть более осмотрительной с замужеством.

– Что же мне делать? – спросила растерянная и поникшая Маргарита.

Они медленно шли к вратам по молитвенной зале, вдоль скамеек и ярусов боковых лож.

– Выходить замуж, – ответил брат Амадей. – Или бежать из города с семьей, потому что градоначальник Совиннак, если ты его бросишь у венца, будет пострашнее Лодэтского Дьявола. Послушай… не отчаивайся из-за моих слов. Я вовсе не желал тебя пугать… Я лишь честно ответил на твой вопрос, как ты просила, – и вот… расстроил тебя перед самой свадьбой. Но ведь я человек и могу ошибаться. Да и о чувствах влюбленных я знаю намного меньше тебя, тем более о супружеской жизни. В конечном итоге всё зависит от Божией воли. Не зря Добродетель Любви символизирует птица Феникс, что при смерти сгорает, обращается в пепел и затем возрождается. Поливай свою розу, свою любовь, заботься о ней, оберегай ее. Градоначальник ответит тем же… Я так думаю… надеюсь… Кто знает, быть может, ты сотворишь чудо и изменишь Ортлиба Совиннака.

– Вы в это не верите? – печально усмехнулась девушка.

– Ну… Я обязан верить, даже вопреки тому, что думаю, – ответил брат Амадей, останавливаясь в центре храма, под шатром Юпитера. – Извини… Лгать мне нельзя, хотя порой хочется… Еще я думаю, что ему тебя не изменить – чужим советам, мудрым или нет, ты не следуешь.

Признательность мертвеца

В середине второй триады Целомудрия планета Венера дарила людям лишний день, и меридианцы радовались празднеству любви и счастья – Венераалию. В эти два дня люди имели самый благой настрой, прощали врагов, одаривали подарками друзей, а тем, кого любили, преподносили красные пряничные сердца. Этот праздник с надеждой ждали девушки-невесты, получавшие в Венераалий стихи и сласти, да юноши, признававшиеся своим избранницам в чувствах. Ночью на Главной площади власти Элладанна устраивали «Бал счастья». В солнечном Лиисеме хорошая погода стояла до начала зимы, и если в Венераалий случался дождь, то он, теплый и безобидный, никого не разгонял по домам, тем более тех, кто пришел в поисках своей второй половины. В первый год сорокового цикла лет «Бал счастья» в Элладанне отменили, но пряничные сердца всё равно краснели на лотках торговцев, да и ночью на площадь собирались прийти знакомиться одинокие горожане.

В первый день Венераалия соседи Жоля и Клементины Ботно вспомнили, что очень их любили, и с утра зачастили в зеленый дом с пустяшными подарками. Добрый дядюшка Жоль, конечно, когда этого не видели гости, злился, раздражался, что его отвлекают, и вовсе не походил на счастливого человека. На заднем дворике, на пестром покрытии из разбитых горшков, ржали шесть лошадей – ими и занимался Жоль Ботно: вместе с Синоли и Филиппом он надевал на них богатую сбрую, яркие попоны в цветах Лиисема, налобники с перьями, закреплял седла. Невеста собиралась ехать в храм на голубоглазой Звездочке, ведь боялась не удержаться в седле, осрамиться перед всем Элладанном и доверяла лишь своей любимице. Старую кобылу триаду приводили в порядок – чесали ей гриву да усиленно кормили. В конце концов ее пятнистое тело затянули желтой попоной до земли, а на лоб прикрепили алое перо. Поводья заменили широкие белые ленты с зубцами – такие же, как на красной повозке Гиора Себесро.

Маргариту, бледную от волнения, полностью нарядили к полудню. В ожидании сватов со стороны жениха – тех, кто сопроводит ее до храма, она оставалась наверху, в своей спальне, с Беати и Ульви. Невеста пыталась рассмотреть себя в ручное зеркальце, но хорошо замечала только то, что нездорово выглядит, и едва не срывалась в нервные слезы по надуманным причинам: богатое подвенечное убранство сделало из Маргариты, вчерашней девчонки, пригожую даму, достойную поэм, прославлений, поклонения. Алое платье простого кроя выгодно подчеркнуло ее фигуру, напоминающая тесьму вышивка с жемчугом и бисером придала наряду торжественности. Плечи невесты обнял белоснежный плащ, ее светлые, золотистого оттенка волосы струились по нему длинными локонами, драгоценный ободок, похожий на венок, обрамлял чело красавицы, а тонкая вуаль мягко обволакивала силуэт девушки и вздрагивала, словно дымка, при каждом ее движении. Ульви и Беати, положив руки на свои выпуклые животы, восхищено наблюдали за подругой и не понимали, почему Маргарита недовольна собой: она без конца кусала губы и щипала щеки, пытаясь вызвать румянец, что раньше никогда ее не подводил.