Елизавета Дворецкая - Перстень Солнцевой Девы

Подумав, Доброня поднялся и с достоинством поклонился.

– Прошу тебя, Хрёрек конунг, с людьми твоими быть гостем отца моего, Домагостя Витонежича. Как там на всю зиму будет, это он сам решит, а я тебя прошу к нам пожаловать.

Святобор улыбнулся и слегка кивнул: он понял, в чем причина такого радушия. Хоть сынок у Яромилы Домагостевны и считается маленьким Ярилой, но все же от прыжков через купальские костры дети не родятся – а больше от того, что после прыжков бывает. Чтобы Яромила прыгала через костер с князем Ольгом, никто не видел, зато все видели красную шелковую рубаху с золотым шитьем, в которой она принесла через год, как раз на следующую Купалу, своего трехмесячного сына к белому камню, чтобы наречь ему имя. Рубаха была Ольгова, тогда в Ладоге других таких еще не водилось. А значит, в Домагостевом доме Хрюрик этот повидается с братаничем своей жены, а сын его Акун – со своим двоюродным братом. Но эту новость пока следовало приберечь, и Святобор лишь ухмылялся в бороду.

Велемила сидела довольная, будто ее сватать пришли. В семье не принято было об этом говорить, но всех весьма занимало, вернется ли когда-нибудь Ольг в Ладогу и увидит ли своего сына. А Хрёрек, похоже, не подозревал о его существовании и не знал, что родство с маленьким беловолосым мальчиком, который еще ровным счетом ничего в жизни не совершил, обеспечит бесприютному дану такой теплый прием, которого ему не дало бы родство с Иваром Широкие Объятия и Харальдом Боевым Зубом, вместе взятыми!

– Он сидит там!!!

Велемила ворвалась в избу, едва помня себя, и застыла, вцепившись одной рукой в косяк, будто ее не держали ноги. Глаза выпучены, платок с головы упал на плечи.

– Кто? – Мужчины обернулись, прервав беседу, некоторые встали.

Стейн невольно бросился вперед, будто хотел прикрыть ее от неведомой опасности, но Святобор резко взмахнул рукой, призывая всех оставаться на месте и молчать.

– Х… хр… – Девушка не могла говорить, лицо ее исказилось, будто она сейчас заплачет, и сердце Стейна острым ножом пронзила жалость. Он не знал, что бойкая ладожская валькирия может плакать от страха.

Святобор уже все понял. Его-то неожиданная встреча с данами не заставила забыть, ради чего они все приехали в Вал-город. Не участвуя в общем разговоре, он сидел в самом темном углу возле печи, погруженный в тень, держал между колен свой волховской посох и слушал что-то, доступное ему одному, настраиваясь на предстоящее общение с духами.

Теперь, глянув на Велемилу, Святобор подошел, сначала плотно закрыл дверь, потом взял девушку за плечо и увел к печи.

– Воевода сидит? – спросил он, пристально глядя ей в лицо.

Велемила жалко закивала, держать обеими руками за горло, будто ее душили или что-то мешало сглотнуть.

Ведь еще совсем рано! Да, она хотела поучиться вызывать дух мертвого… Или для начала посмотреть с безопасного расстояния, как это делается. Святобор собирался звать Хранимиров дух не ранее полуночи, но сейчас едва темнеет, и ей казалось вполне безопасным прогуляться до нужного чулана. На обратном пути в избу она просто повернула голову и посмотрела туда, где земля провалилась над пятью большими ямами наспех зарытых могил… Хорошо, что она успела сходить куда было надо, а не то все могло бы кончиться еще хуже.

Когда дружина Иггвальда однажды весной три с половиной года назад захватила Вал-город, он достался им полуобгорелым и усеянным трупами. Викинги подошли на рассвете, справедливо рассчитывая захватить жителей врасплох, но их успели заметить – хозяйки к коровам выходят рано. Поднялась суета – одни бросились в лес, другие – в город, под защиту частокола и воеводы Хранимира. А когда оказалось, что находников слишком много и отбиться не получится – бежать уже было поздно. Ворвавшись в переполненный городок, викинги убивали всех, кто попадался. Загорелась одна изба, потом другая, пламя и дым увеличивали всеобщее смятение. Обезумевший народ валом валил прочь, через разрушенный частокол, и некоторым удалось спастись. Но большая часть жителей погибла, а вместе с ними сам воевода с двумя старшими сыновьями. Город сгорел, и значительная часть трупов осталась под углями. Но многие лежали снаружи – на лугу, между избами села. Подавив последнее сопротивление и разогнав по избам пленных, люди Иггвальда остались перед десятками трупов. Выбрав оттуда свои, они погребли их по обычаям. Надеясь собрать дань и нуждаясь в пристанище на время заживления ран, Иггвальд намеревался пожить в захваченном Валаборге еще какое-то время. Поэтому от трупов нужно было избавиться. Тех же пленных заставили рыть ямы, покидали туда останки, в том числе полуобгорелые с городища, потом забросали землей. После первой зимы могилы провалились, и теперь на их месте зияли вытянутые ямы, заполненные стылой водой, палой листвой и жухлой травой.

Святобор еще при свете дня обошел жальник, поясняя Велемиле, которая с непривычной робостью следовала за ним:

– Волхвы ведают: душа из тела выходит с ослепительно ярким сиянием, глазам больно и ничего вокруг не видно. Только видит это сияние не всякий, а у кого Вещее Око отворено. Когда душа уходит, то оставленное ею тело светится отголосками силы еще небольшое время. Волхвы, служащие Марене, умеют эту силу собирать. Потому-то и радеют [11] Радеть, совершать радение – то же, что шаманить, то есть проделывать магические действия (обычно в трансе). на могилах. Если умерший на краде сжигается, то вся сила выходит за тот срок, что тело сгорает. Если же покойный в земле лежит и огонь связь души с телом не разорвал, то сила по капле будет сочиться – долго-долго, пока тело в прах не обратится. Трех лет для этого недостаточно, а душа при таком теле будет пребывать между Навью и Явью, и ни Навь вперед, ни в Явь назад ей ходу нет. Страшны для живых такие пленники, что жаждут или людской силой напиться и в Явь воротиться, или освобождение получить и в Навь удалиться.

Все пять могил возле Вал-город светились ощутимо. Еще бы – сотня покойников там мается.

– Что же раньше-то не подумали? – сам себя корил Святобор. – Не свое, не рядом – и не до того было. А как теперь знать, кто этой силой кормился и для чего употреблял? Да уж поздно причитывать, надо дело делать.

Сейчас, как во все сроки поминальных велик-дней, когда Явь и Навь сближаются, свечение от могил было особенно сильное. Закрывая глаза, Велемила тоже видела его, кончики пальцев покалывало. Но она никак не ожидала, что дух старого воеводы прямо выскочит ей навстречу, едва дождавшись темноты!

– Как ты его видела? – спросил Святобор у девушки.

– Сидит вот так. – Она съежилась, опустила голову, сложила руки перед грудью. – И вроде как на меч опирается, а меч концом в землю погружен. Сидит, не шелохнется.