Елена Солодова - Черный престол

Он начал с левого стеллажа, двигаясь против часовой стрелки. Открыл книгу, пролистал ветхие страницы и задумчиво положил назад.

Он подумал, что так он будет искать целую вечность. А времени нет.

«В конце концов, я дэкас и не должен искать как человек», – сказал он себе. Мысленно сосредоточился и медленно пошел вдоль стеллажей с книгами. Он пытался почувствовать нечто – то, что выбивалось бы из общего фона. Но это были только книги.

Внезапно он что-то почувствовал, словно споткнулся. Диен вновь провел рукой над книгами в этом же месте. Да, здесь что-то пульсировало.

Это была книга. Он аккуратно достал ее и пролистал. В ней ничего не лежало постороннего. Диен задумался: но ведь он что-то почувствовал? Или это было ложным чувством? Такое бывает – он знал.

Не решаясь положить книгу назад, он раскрыл ее наугад и прочитал: «Сияющая россыпь прекрасно ограненных драгоценных камней, сверкающий идеально гладкий металл, поражающая воображение фантазия ювелиров… Все это не твое… И за ними холод могильный…»

Диен тотчас ощутил дуновение холода, вскрикнул и выронил книгу. Он помотал головой и подумал, что ему показалось. Опасливо обошел книгу вокруг и медленно поднял ее с пола на вытянутой руке. Теперь он не чувствовал ничего. Это была просто книга. Подумав с секунду, мальчик кинул ее в свою сумку. Разберется потом, когда будет время.

В этот момент Диен услышал шаги. Шаги приближались. Сердце мальчика отчаянно забилось. Убегать слишком поздно. Это отец, и он идет сюда. Даже если он успеет спрятаться, он его почувствует. Он – дэкас, и этим все сказано.

Мальчик заметался по библиотеке, лихорадочно думая, что делать. Диен кинулся к стеллажу с книгами по истории королевской династии, достал одну из книг и начал сосредоточенно листать.

Отец вошел в библиотеку и мрачно посмотрел на сына.

– Что ты тут делаешь?

– Я… смотрю книги о нашей истории, – промямлил Диен, – учитель нам задал прочитать… – он лихорадочно вспоминал, что задавал учитель, и никак не мог вспомнить.

Диен часто пропускал уроки, так как не видел смысла в изучении истории.

Отец смотрел на него сурово и спокойно. Мальчик опустил глаза в пол.

– Ладно, иди, – наконец сказал он, хищно улыбнулся и добавил: – Не ищи. Ты не найдешь.

На территории объединенной земли люди стремились пристроиться поближе к столице страны – бессмертному городу-твердыне Таванлату. Сам Таванлат привлекал людей своими мощными стенами, богатством, и город пришлось закрыть от всех путников, которые всеми правдами и неправдами стремились остаться там.

Это была столица и самый большой город в Дэварнии – замок окружали три стены. За первой и самой мощной стеной часть города стала называться внешним городом, в котором поселились ремесленники, купцы и достаточно небогатое сословие людей и дэкасов. Во внутренней части города, за второй стеной– были богатые кварталы с зажиточными жителями.

Купцы и торговцы могли войти только с товаром во внешний город, туда, где была большая базарная площадь. В среднюю же часть города не могли войти даже жители внешнего города. А уж во дворцовую часть города могли попасть только избранные.

Но в тот день Диен увидел нечто, что перевернуло его жизнь. Отец повел своих детей в дворцовую сокровищницу Таванлата. Город находился почти в окружении гор и был неуязвим. Через весь город протекала небольшая река, и была развита своя инфраструктура. Что бы ни случилось – город устоит.

Но Дэтер хотел показать детям не только то, что их город богат и что они смогут справиться с любой проблемой, если его не станет. Король старался поддерживать порядок в стране и знал о необходимости всех земель Дэварнии.

Диен смотрел на золото, на россыпь бриллиантов и понял, чего он хочет. Он хочет владеть этим. Любой ценой. Теперь его ничто не остановит.

– Когда ты станешь королем, – сказал отец старшему, приемному сыну – человеку, – ты должен помнить, что даже эти сокровища ничего для тебя не будут значить, если твоя страна за стенами города будет гибнуть. Погибнут они – погибнешь и ты вместе с городом. Город не так неуязвим, как принято думать.

– Почему? – встрял Диен.

– Разве ты не помнишь историю? – отец повернулся к нему и приподнял брови. – Город был закрыт от всех контактов извне, и результатом стала невозможность нашими женщинами иметь детей. Без людей мы не выживем.

Диен кивал, а сам думал о другом – он горящими глазами смотрел на сокровища.

– На эти сокровища каждый день можно делать праздник, – прошептал Диен с горящими глазами.

– Ты думаешь, что тебе это позволят? – прошептал ему в ответ Тиас и хихикнул.

Диен метнул на него злобный взгляд и прикусил губу. При отце нельзя ничего говорить. Он услышит даже самый тихий шепот.

Несколько дней Ран прислушивался, не начнут ли искать того, кто выпустил узника. Но в замке все было тихо и спокойно. Ран старался не показывать, что его что-то беспокоит. Вечером он отправился на территорию слуг и послонялся по коридорам, внимательно прислушиваясь к тому, что говорят, но там царила привычная суета и никаких странных новостей не рассказывали. Словно ничего не произошло. Художник даже начал думать, что, может, это так и есть и в подвале никого и не было? И ему все показалось? Но чью же тень он тогда видел?

В этот день на художника с утра навалились тяжелые предчувствия. К вечеру Ран точно знал, что что-то произойдет. Если бы была возможность, он бы ночевал сегодня в другом месте. Художник долго ворочался и не мог уснуть – надвигалось что-то страшное. Наконец сон сморил его, и юноша заснул тяжелым, тревожным сном. Ран не почувствовал, как тихо отворилась дверь его комнаты и вошел мастер миража. Он аккуратно запер за собой дверь, бесшумно прошел к свече на массивной подставке и зажег ее щелчком пальцев. Мастер постоял немного, посмотрел на спящего Рана и достал из сумки веревку и кусок тряпки, вздохнул и привычно дернул веревку руками, словно проверяя ее на прочность.

Ран застонал во сне. Мастер усмехнулся, подошел к кровати художника и зажал ему рот рукой, а другой быстро нажал на несколько точек на теле художника, чтобы ослабить его мышцы. Теперь Ран не мог полноценно двигаться какое-то время, хотя и проснулся. Юноша попытался что-то сказать, но мастер засунул ему в рот кляп. Художник вспотел от страха, начал дергаться и снова попытался что-то сказать, но мастер, словно не замечая этого, спокойно, не торопясь, словно наслаждаясь моментом, молча связал руки юноши и ноги. Затем стащил его с кровати на пол. Сердце Рана бешено колотилось.

Мастер встал на стул и снял люстру с крюка на потолке, осторожно, чтобы не наплескать на пол масло из светильников, поставил ее на пол, затем протянул через крюк веревку и сделал петлю.