Тамара Скрипаль - Великая цифра 7

Станешь всем помогать,

Будет некогда спать!

Мальчишки лет тринадцати-пятнадцати умели и травы накосить, и капкан на зверя поставить, да и когда тятьки позволяли, из самопалов в тайге пуляли не хуже взрослых. А самопалы наловчился изготавливать кузнец-самоучка, мастер на все руки – дядька Кузьма, он же и капканы мастерил. Самопалов всем хватало, только не ленись, а иди в тайгу, да промышляй, она тебя и всю семью накормит.

А в этой деревеньке ленивых и не было, все мужики на охоту ходили, мало того еще и девки пристрастились к этому делу. И надо сказать, получалось у них недурно, не меньше мужиков приносили в дом добычи – белок, зайцев, соболей, лисиц.

Вот и подруга Константина, смуглая черноволосая красавица Арина слыла отменной охотницей, да и еще двое парней – Савелий и Антипка, несмотря на молодой возраст (было им по 17 годков), тоже были охотники хоть куда! Так сама собой сколотилась у них охотничья бригада, или охотничья артель, как раньше называли. И еще три девчонки туда же, увязались за парнями – Глаша да Маша, две сестры-близняшки, сиротки, рано остались без родителей, мать рано померла, а отца на охоте медведь задрал, когда им было по 6-ти лет от роду.

Растили, поднимали их всем миром, не бросили в беде добрые люди, и кормили, и одевали. Жили девчонки то в одной избе, то в другой, так со всеми семьями и сроднились, старшие считали их своими дочками, а ровесники сестрицами называли.

А третья была златовласая Лада, первая на деревне красавица, много парней по ней сохло, сколько раз из соседних деревень приезжали – полюбоваться, да посвататься, но отказывала всем Ладушка.

А была она влюблена в Савелия. Да и как было в него не влюбиться! Рослый, самый высокий и стройный из всех в их охотничьей артели, сильный, мускулы так и играют под самотканой рубахой, весельчак и зубоскал, но парень добрый и смелый.

Старалась Лада, как могла. Козе было понятно, что девка по уши влюблена: на привалах садилась поближе, ласковым светом сияли ее карие глаза, когда охотники трапезничали, кусок побольше, да пожирнее парню подкладывала, одежду починить, если где за сук зацепит, да разорвет, сама вызывалась, просить не надо. И уж, сколько по ночам слез из ее прекрасных глаз пролилось, одной только подушке и ведомо.

Но не обращал на нее внимания Савел, так коротко называли его друзья, шутил, балагурил, как и со всеми, но не более того. Что поделаешь, ему другая была мила.

Был он совсем еще мальцом, когда пошли они с тятей на лыжах к отцову другу дядьке Степану в соседнюю деревню. Надобно было мамане настою травяного привезти, расхворалась тогда у них маманя, слегла.

А тетка Марфа, Степанова жена, была главной целительницей во всей округе, к ней люди отовсюду приходили. И помогала всем, да и Савеловой маманьке тогда помогла, поднял Марфин настой-то ее на ноги.

Вот там-то, в Степановой избе, и увидал Савелий Акулину. Тогда была она еще совсем девчонкой, а стать королевская, коса русая чуть не до пят, взгляд синий-синий, в нем как в глубоком озере утонуть можно.

Вот он и «утонул». Прикипел сердцем, и все думы о ней, никто ему больше не нужен. Еще пару разков видал ее Савел, осмелился – сказал, что люба она ему, хочет, что бы его была, женой ее видит. Смолчала тогда девка, улыбнулась только. Ни «да» ни «нет» не сказала.

Попробовал с отцом про сватовство говорить, но тятя шибко строгий у Савелия, перечить ему нельзя. Ответил отец, как отрубил: «Рано женихаться, мал еще, стукнет осьмнадцать, тогда и разговоры будем гуторить!» До назначенного тятькой срока Савелию еще восемь месяцев, ждать-то не так уж и долго, да одного он боялся, как бы Акулину кто другой не увел.

Никому из друзей Савел про свою любовь не сказывал, боялся – засмеют, уж больно озорные были его товарищи, до шуток охочи.

А пока всей дружной бригадой бродили они по тайге, иногда неделями пропадали, зимой уходили на самодельных лыжах, а, когда снега не было, ногами версты наматывали. Вот так однажды летом и добрели до того места, где сейчас стоит современный город Кемерово.

Но тогда никто и слова не знал – Кемерово, не было еще такого города, а была только «заимка Щеглова». Это значит, что всего одна семья по фамилии Щегловы построила избу и стала жить, тайгу обживать. Позже заимка разрослась, появилась деревня Щегловка, а потом неподалеку и деревня Кемерово, затем город Щегловск. и почти 80 лет уже, г. Щегловск стал именоваться городом Кемерово.

Охотники люди молодые, ноги быстрые, крепкие, но в тот раз шибко долго шли, умаялись, решили привал сделать. Вышли на перелесок, а впереди лесок, да странный какой-то! На ежа похож, ну точно, издали вылитый еж! Такой формы лес они впервые увидали.

Заглянули в чащу, идут, пробираются через заросли, а остановиться не могут, будто манит их кто. Идут все дальше и дальше. Так и прошли весь лес, и вышли за лесом на опушку. Вышли и ахнули! Что за невидаль такая, дом, да и не дом вовсе?

Высокая штука, сверху и по краям гладкая вся, как спокойная водная гладь, сверкает на солнце, переливается серым цветом! На большое блестящее яйцо похоже. Да какая ж птица должна быть, чтоб такое яйцо снести! Спорили, спорили: «Из камня гладкого вытесано, аль железо такое?»

Девки крестились от изумления. Чудно! Осмотрелись, обошли вкруг диковинного строения, даже покричали, поаукали, может, кто прячется поблизости. Тихо, нет никого.

Тут кто-то заметил, что, что с одной стороны к этой штуковине куст калины почти прирос, обвил край-то. А в кусту даже гнездо птичье обнаружилось, видать непуганое место, давно человек близко не подходил. Тут Захарий и говорит: «Звездолет энто, братцы! Право слово, звездолет и есть».

– Что за звездолет, кто, куда летал на нем, да и откуда ему тут взяться? – Но, наудивлялись вдоволь, поспорили, порассуждали, да и поверили Захарке-то.

Да и как ему не верить, коли самый умный он из всех был, и дед его в свое время был первый грамотей в деревне, потом отец Гаврила Мефодьев.

Что кому разъяснить, растолковать, а то и написать, все шли к ним в избу. Грамотные были, чего уж говорить, и читать могли, и писать, и про небо-звезды много чего понимали.

Захарка свой род не подвел, не глупее отца с дедом уродился: тоже и читал, и писал легко, а когда просили – мог часами рассказывать про Землю, Солнце, Луну, про Галилея, и про великого астронома Николая Коперника. Звезды на небе указывал – где Полярная, где созвездие Большой Медведицы, где другое какое. Не зря ему дружки-то кликуху такую дали – Знахарием величали.

Сказывали даже, что у него книжки дома имеются про звезды, про все небесное устройство, да никто их никогда не видывал, может и выдумки это. Самые старые люди на селе считали, что баловство это про небо гуторить, да и грех большой. Ну а молодежь слушала, да наслаждалась Захаркиными байками, да и еще просила чего рассказать.