Николай Лакутин - Квест. Душа барабанщика. Все части

– Я твой брат, Виктория, человек.

– Зачем ты меня спас? Ведь ты знал мои намерения?

– Твой срок ещё не пришёл, я сделал то, что должен был сделать. За вещи свои прости. Пришлось ими пожертвовать.

– Странно всё это… мы в один миг оказались в какой-то глуши, но на тебе вещи сохранились, а на мне нет. Почему так?

– Я применил технику комбинированной телепортации.

– Это как?

– Это когда сам перемещаешься, и вместе с тем кого-то перетаскиваешь. Поэтому на мне вещи остались, а на тебе нет.

– Можно я примерю? – не вытерпела Виктория, глазки которой не могли отцепиться от нарядов в руке Гедеона.

– Конечно – это твоё.

Девушка приняла дары, не стесняясь, сняла рубаху, тут же отдала её хозяину и надела платье, потом туфельки. Наряд пришёлся впору.

– Шикарно выглядишь, – отметил Гедеон.

– Эх, зеркало бы ещё…

– Дома оценишь, материализация не должна быть праздной.

Виктория смущённо улыбнулась. Трасса была совсем рядом. Она понимала, что момент расставания практически настал. Провести так мало времени с чужим человеком, но получить от него так много… в том числе жизнь – не частое явление. Хотелось что-то дать в ответ. Осознавая поступок своего спасителя, девушка решила рассказать всю правду:

– Варфоломей попросил соблазнить тебя. Сказал, что для него это очень важно, что до сих пор это было никому не под силу, а я легко смогу. Не обязательно было спать с тобой, главное – обеспечить компромат. Я, правда, не знаю для чего. Всё записывалось через маячок и снималось на камеры из условленных точек, поэтому я сразу и расположилась на диване в зоне видимости. Согласилась на это, потому что люблю риск, интригу, состязание. Варфоломей на этом и сыграл. Прости…

До сих пор не могу поверить, что он – это столетний старик, обладающий эзотерическим знанием.

– Сто тридцать семь – это не такая большая цифра, но я понимаю, что тебе это не слишком приятно знать.

– Расскажи мне о тех, кто живёт в одном теле тысячу лет?

– Да ничего сильно интересного в этом нет. Ну, люди, живут чуть дольше, чем все остальные…

– Чуть дольше? Это не семьдесят лет, ни девяносто! Тысяча, извини меня…

– Бывает и больше, но это не суть. Важно не то, сколько ты живёшь, а то, как живёшь и во имя чего.

– Да уж…

– Люди, живущие столетия и тысячелетия в одном теле – это, как правило, представители глав семей, их совсем не много. Те, до кого не могут дотянуться простые смертные. Намного более правильно в этом ключе поступают те, кто практикует осознанные перевоплощения. Меняется тело, место обитания, родители, родственники, друзья… вся история человека… Все концы вводу, как говорится. Человек умирает, новый человек рождается. Его никто не знает, но он знает всех.

– Круто… Ты знаешь таких?

– Знаю… – задумчиво ответил Гедеон…

Они подошли к трассе.

– Здесь и расстанемся, – спокойно и очень уважительно прозвучал голос парня.

– Мы больше не встретимся?

– Пути Господние неисповедимы, так что…, кто знает…

– Ты знаешь! Теперь я в этом даже не сомневаюсь.

Гедеон лишь улыбнулся и кивнул по направлению трассы, откуда приближался автомобиль. Девушка посмотрела в указанную сторону, кивком согласилась с печалью неизбежного расставания в глазах, но когда повернулась обратно, то обнаружила, что стоит на трассе одна. Вокруг никого не было в зоне видимости простирающейся на многие километры, вдали лишь мчался ярко жёлтый автомобиль, который по мере приближения к фигуристому силуэту девушки в ярком красном платье стал постепенно сбавлять ход.

***

– Что сейчас творится в туманности Киля, такие процессы выдаёт «Голубой Карлик», светит как никогда.

– Да, – согласился с Исаем Тихон, разливая по второй чашки чая, – я часто вижу его на южном небосклоне. Светит действительно запредельно.

Исай внимательно посмотрел на собеседника восхищённым взглядом, сделал глоток, потом сказал, откинувшись на диване.

– Не перестаю восхищаться твоим выбором, Тихон. И место ты подобрал очень удачное. Нигде так явно не проявляется в настоящий момент развилка жизни и чести, как на Земле.

– Да, с выбором места я не прогадал.

– Я несколько раз наблюдал за тем, как ты делал выбор. Легко рассуждать вне системы, и очень занятно смотреть, но только вне системы. Когда ты внутри неё, «жизнь» очень часто перевешивает на чаше весов всё то, что мы есть на самом деле. Я очень хорошо осознал это будучи в человеческой форме. Это наблюдается не только на Земле.

– Я помню это ещё с Фаэтона.

– Прекрасная была планета. Но она в этой же солнечной системе находилась, а я говорю о других, о тех, что в других галактиках. Там где три – четыре солнца дают жизнь своим планетам, там, где солнца вообще нет.

– Слышал о таких местах, может, ещё навещу.

– При твоём сегодняшнем уровне сознания, ты можешь сделать это прямо сейчас.

– Могу, но не сделаю.

– Я знал, что ты так ответишь. Возьму ещё одну баранку?

– Да хоть две!

Исай угостился. Какое-то время молчали.

– Удары судьбы… как точно тебе удалось переложить их в музыку. Люди тебя слышат…, – вновь дружелюбно произнёс Исай.

– Барабанщики – это особенные творцы. Очень не многие из людей знают, что на самом деле стоит за каждым ударом палочками мастера.

– Ты прав, из людей это единицы. По крайней мере, так было раньше, до тебя.

– Я несу в этот мир не только определённые вибрации, но и чувства.

– Тебя слышно далеко пределами Земли, уж поверь мне.

– Верю.

– Или знаю?

– Одно другому не мешает.

– Пожалуй… Твои ритмы будоражат не только людей, я часто слышу обсуждения среди «своих» на твой счёт.

– Ну, я надеюсь, это положительные обсуждения? Хотя бы в большинстве своём?

– А что для тебя положительное?

– Я порой забываю, с кем общаюсь…, ты прав. То, что мои ритмы заслуживают внимания «братьев» – это уже великое дело.

– То, что ты делаешь – это само по себе великое дело, а то, как ты это делаешь – достойно восхищения. Признаюсь, я один из твоих поклонников.

– Разве наблюдатель не должен соблюдать нейтралитет?

– Я ведь сейчас в теле человека, спишем мою симпатию на издержки производства.

– Тебе можно списать многое.

Исай улыбнулся. Тихон улыбнулся в ответ, потом тоже откинулся на спинку дивана и спросил:

– Ты ведь пришёл не только для того, чтобы петь мне дифирамбы?

– Разумеется. Ты делаешь свою работу, я делаю свою.

– Что же наблюдатель усмотрел такого в моих действиях, требующего корректировки?

– Я бы не называл это так принципиально…

– И тем не менее?

– Я бы не рекомендовал тебе именно сейчас покидать город.

– Мой проект в чём-то несовершенен?

– Схема очень точно выверена, к ней никаких вопросов нет, дело в другом.