Артур Жейнов - Зорох

Братья наблюдали за ними, лежа на пологом уступе, рискуя скатиться. Когда последний чужак скрылся в лесу, отползли от опасного края, перевернулись на спины, и только теперь вздохнули спокойно.

Нирон глотнул слюну пересохшим ртом.

– Если и в самом деле мы когда-нибудь объединим кланы, мы устроим на них такую охоту, какую они никогда не забудут. Никто не уйдет отсюда живым.

– Найя говорит, что Сыны старых духов лгуны, и пророчество лживо, – сказал Акрон. – Старший из Сынов хотел убить нас, потому что она из клана Ледяных, а ледяные украли его жену. Он передумал убивать нас только потому, что ему нужна была защита нашего отца. Задолго до совета Хелкат спустился в пещеру и объявил Сынам, что хочет заменить их новыми Сынами, потому что старые стали слишком слабы, и не могут больше отталкивать несчастья и притягивать удачу. Но старые Сыны поступили хитро – они подвели нас под топоры, а потом сами же и спасли. Отец за это не дал Хелкату их заменить. Так говорит Найя.

– Нас ждет великое будущее, – возразил Нирон. – Наша мать женщина. Что может знать женщина?

– А я знаю одну очень мудрую женщину, – сказал Акрон. – Ее зовут Охайра. – От упоминания этого имени Нирон насторожился, но брат не придал этому значения, и продолжал: – Она очень старая, и давно ослепла, но когда она была молодой, то много чего видела и много запомнила. Она рассказывала, как «Горячие ветра» воевали с кланом «Не знающих страха», рассказывала, как «Горячие» объединились с «Живущими вечно», а потом их вожди из-за мелкой ссоры убили друг друга.

– Значит, она из клана Горячих ветров, – произнес Нирон.

– Да, – согласился Акрон.

– А ты знаешь, что они наши самые заклятые враги?

– Они были нашими врагами, но теперь их клана нет. Значит, и вражде конец. И почему она должна быть мне врагом, если ничего плохого она мне не сделала? Охайра рассказывала, из-за чего они стали враждовать с «Орлиными когтями». Мы ведь тоже когда-то были друзьями, вместе охотились в Туманных лесах и не пускали туда чужих. А когда нас прогнали наверх, еды стало мало, мы рассорились и стали врагами. И так было полвека, пока «Орлиные когти» ни объединились с двумя верхними кланами и ни перебили всех «Горячих». Не многие выжившие разбежались по горам.

– Мы победили, – с гордостью произнес Нирон.

– Да, племени «Горячих ветров» не стало, – с жалостью в голосе, сказал Акрон, – и никому не было дела до одинокой слепой старухи. Она поселилась в ущелье возле Стоячей реки. У нее есть старая сеть, которую она ставит по вечерам и проверяет каждое утро. Сеть сгнила и совсем изорвалась. Я помогаю Охайре стягивать дыры. Иначе, она давно бы умерла с голоду.

Когда я увидел ее в первый раз, она сидела на большом камне над водой, и что-то рассказывала своему отражению. Я подкрался и стал подслушивать. Она рассказывала сказку про девочку, которая упала со скалы, скатилась в яму, сломала себе спину и не смогла встать. Девочка лежала там целую неделю. Она помогла выбраться зайцу, волченку, и даже смогла вытолкать оленя, которые тоже оказались в этой яме. Они должны были позвать людей, чтобы спасли ее, но как только звери оказывались на свободе, то бежали кто куда и забывали про девочку. Девочка надеялась и плакала и разговаривала с луной, но все-таки умерла. Это была очень грустная сказка. Она про то, что если ты попал в большую беду, то не жди помощи от тех, у кого все хорошо.

Я заплакал, и Охайра поняла, что я рядом. Я стал приходить каждый день, и слушал сказки, которые она рассказывает своему отражению. Она знала, что я подслушиваю, но никогда не обращалась ко мне. Это были старые сказки, которые ничего не обещали, а только мерили со смертью. Все они заканчивались плохо, потому что конец жизни горца полон печали и страданий.

А потом она стала обращаться ко мне, но я не отвечал, и она поняла, что я мальчик, и что я не могу говорить, и стала рассказывать мне истории про великих воинов. Их было множество. Сначала я пытался запомнить имена, но быстро запутался. Они рождались, звали на войну, убивали и умирали сами. Это была бесконечная война кланов. И у каждого народа был свой герой. И все их геройства заканчивались всего лишь собственной смертью. Кроме войны эти люди ничего не принесли своим народам. Одни кланы сгоняли с насиженных мест другие, пока и их кто-нибудь не прогонял.

Тогда я подумал: «И все-таки мы с братом положим этому конец, мы завоюем и подчиним все кланы «Орлиным когтям», и эта бессмысленная война закончится!»

Охайра мне ответила, и я понял, что сказал это вслух. Да, – вспоминая, произнес Акрон, – тогда я и нарушил свой обет. Потом мы с ней много разговаривали…

– А что она ответила тебе тогда? – спросил Нирон. – Тогда, в первый раз, что сказала?..

– Тогда ничего не сказала, – задумчиво ответил Акрон. – Она спросила. Усмехнулась и спросила: «И как это у вас получится подчинить все кланы одному? Неужели ты не понял, что зло рождает только зло?!»

– Все с ней понятно, – сказал Нирон. – Еще одна женщина раскрыла свой рот, а сказать-то и нечего.

– Однажды сказала мне, что я добрый, но я бы удивился, если бы узнал, сколько зла было сделано такими как я. «Всякое зло когда-то было маленьким добрым мальчиком, – говорила она. – Люди говорили о добре, которое ждет всех впереди. И чтобы оно пришло, брали в руки топоры, и раскалывали ими черепа других людей. Много черепов… Много мертвых…» Смерть приходила всегда и быстро, а добра она так и не увидела. «Когда о добре говорят слишком много, мне становится страшно» – говорила она.

– Выжившая из ума старуха, – сказал на это Нирон. Он поднялся на ноги. – Пойдем брат. Мне не терпится показать отцу скальп изгоя, которого я убил. Жалко только, что в этот раз всего один попался. Ничего, вернемся сюда через год и убью пятерых.

Когда братья пришли в лагерь, ни отца, ни других охотников в нем уже не было. Дети нагнали их только через несколько дней, когда до дома оставались считанные круги, и вдалеке уже дымили костры и темнели очертания первых шалашей.

Первые дни в селении только и говорили, что о Нироне, о его брате и об изгоях. Мужчины поздравляли Краогора с удачей старшего сына, сверстники восхищались Нироном, молодые охотники завидовали ему, а Сыны снова заговорили о великом предназначении.

Нирон был на виду, а Акрон как-то незаметно ушел в тень. После возвращения он стал избегать людей, и в первую очередь собственного брата. Соплеменники догадывались в чем причина. Всему виной была зависть. Ведь Нирон не только убил изгоя, но и показал место возле Стоячей реки, где пряталась слепая старуха из враждебного клана Горячих ветров. Сыны старых духов сказали, что ведьма хотела отравить воду, и насылала на женщин племени мстительное проклятье, чтобы они больше не могли рожать. Старуху притащили на Склон гнева, и забрасали камнями. Ее сбросили со скалы, но она зацепилась за выступ и провисела там несколько дней. Кто-то из женщин видел, как Акрону все-таки удалось столкнуть ее тело. Говорили, что он спустился к ней в ущелье и заложил ее тело камнями. Никто так и не понял, зачем он это сделал. А сам Акрон не стал рассказывать, что так с маленькой девочкой, которая упала со скалы, и которую потом обманули звери, поступили боги, перед тем как забрать ее в свой большой солнечный шалаш.