Юлия Рахаева - Хозяин степи

– И кто тогда стал бы шаманом? Донир?

– Вроде бы да. Ты мне сейчас прям глаза открыл! – воскликнул Юрген.

– На что? – не понял Олаф.

– Донир! Что ты о нём думаешь?

– Что он очень хороший.

– Это не ответ. У тебя все хорошие.

– Неправда. Не все. А Донир действительно такой. Он добрый, отзывчивый, открытый.

– Значит, Сабира думает, что сможет повлиять на него. Она всё ещё надеется править шоносаром, я уверен. Смотри. Если Оташ прогонит Сагдая или того хуже, убьёт его, то Донир станет шаманом, но при этом он будет настроен против шоно, который так поступил с его наставником. Вот чего Сабира добивается!

В гер вернулся Оташ с одеждой в руках. Увидев Олафа, он остановился у входа.

– В мой гер нельзя заходить без моего разрешения, – проговорил шоно.

– Ой, – засуетился Олаф. – Простите.

– Но он ко мне пришёл, – сказал Юрген. – Он мой друг.

– Ты говорил, что у тебя нет друзей, – возразил Оташ.

Шу не знал, что ответить.

– Я пойду, – тихо сказал Олаф. – Извините.

– Ты его расстроил, – проговорил Юрген, когда Найтли ушёл.

– Я? Я ничего ему не сделал, – сказал шоно.

– Олаф – очень хороший человек.

– Так он твой друг?

– Я бы хотел, чтобы он был им.

– Возьми, переоденься, – Оташ протянул Юргену одежду.

– Ты ведь догадался, что задумала Сабира? – спросил Шу.

– Смотря о чём ты.

– О Донире.

– Хм, ты умнее, чем кажешься.

– Я могу и обидеться! Почему ты думаешь, именно меня направили в шоносар?

– Потому что тебя хотели спасти от женитьбы?

– Потому что я образованный!

– Это ещё не значит умный.

– Всё, я обиделся, – Юрген демонстративно отвернулся и начал переодеваться.

– Дождёмся знахаря, а потом пойдёшь со мной к волчьему камню, – вдруг сказал Оташ.

– Куда пойду? – обернулся Шу.

– К волчьему камню. За силой.

– Прям очень понятно стало.

– Придёт время, поймёшь.

– Так а что ты будешь делать с Сабирой?

– Пока ничего. Спровоцировав её, мы с Сагдаем поняли, чего она добивается. Если ты знаешь намерения своего врага, ты уже почти победил. Пусть она думает, что всё идёт по её плану. Когда я вернусь от волчьего камня, всё будет иначе.

Перед тем как покинуть стоянку вместе с Оташем, Юрген решил поговорить с Олафом. Он нашёл его рядом с гером посла за чисткой обуви.

– Привет, – заговорил Шу.

– Привет, – улыбнулся Олаф.

– Мы с шоно уходим к какому-то волчьему камню.

– Зачем? – Найтли отложил своё занятие.

– Не знаю.

– Может, это тоже какой-то обряд?

– Может. Послушай… то, что тогда сказал Оташ, что у меня будто бы нет друзей…

– Не надо, – перебил его Олаф, вставая. – Я всё понимаю.

– Ничего ты не понимаешь! – возразил Юрген. – Я действительно сказал Оташу, что у меня никогда раньше не было друзей. И это правда. У меня не было друзей, пока я не познакомился с вами. С тобой и с Оташем. Только…

– Что?

– Я правда хотел бы называть тебя своим другом, только мне порой кажется, что я этого просто не достоин.

– С чего ты взял такую глупость?

– Ты хороший, Олаф.

– Ты так говоришь, будто бы ты какой-то негодяй.

– Я не самый лучший друг, это точно.

– Послушай, Юрген, ты замечательный, ты, может, просто сам этого ещё не знаешь, – с этими словами Олаф обнял его. Шу сам не понял, как так вышло, что у него вдруг на глазах появились слёзы.

Из гера вышел Рейн и громко кашлянул.

– И вам добрый день, – проговорил Юрген, разомкнув объятья.

– Слышал, вы уходите вместе с шоно?

– Да.

– Зайдите.

Шу послушался.

– Вы ещё не доложили мне о приезде знахаря, – уже в гере сказал Рейн.

– Ну а что знахарь? Он осмотрел Сабиру и сообщил Оташу, что у неё идеальное здоровье для её возраста. Но шоно ничего не стал говорить самой Сабире после этого.

– Знаете, что меня немного удивило?

– Что?

– Что знахарь вообще доехал. Признаюсь, я предполагал, что он мог так и не объявиться.

– Вы думали, что его убьют?

– Такое могло быть.

– Но для этого Сабира должна иметь в шоносаре убийцу.

– Выходит, что у неё его нет. Или же он перешёл на сторону Оташа.

– Поэтому она и хочет, чтобы шаманом стал Донир. Это для неё самый верный путь.

– Ступайте, господин Шу. Хорошенько запоминайте всё, что услышите от шоно во время вашего путешествия.

– Сам знаю, – ответил Юрген и покинул гер.

Шу теперь не боялся замёрзнуть ночью, потому что на нём поверх рубашки и штанов был надет длинный тёплый халат с мехом, который сарби называли дэл. Его украшал широкий яркий пояс, за который можно было повесить нож. Полы дэла удобно распахивались и не мешали езде на лошади. Юрген представления не имел, куда и зачем они едут. Не понимал он, и зачем Оташ взял его с собой.

– Может, ты всё-таки расскажешь мне, куда мы едем? – поинтересовался Шу, когда они покинули стоянку.

– К волчьему камню, – ответил Оташ.

– Это ты уже говорил.

– А что ты тогда хочешь услышать?

– Что за волчий камень?

– Ты увидишь сам.

– Ладно, – вздохнул Юрген. – Зачем мы к нему едем?

– Я говорил тебе. За силой.

– То есть камень даст тебе силу?

– Да.

– А я тебе тогда зачем?

– Кто-то должен меня сопровождать. Кто-то, кому я мог бы верить.

Юрген ничего не сказал. В который раз он испытал это болезненное чувство, так похожее на укол совести. Какое-то время они ехали молча. Впереди показались высокие деревья – степь уступала своё место лесу.

– Здесь водятся волки? – спросил Юрген.

– И не только они, – ответил Оташ.

– А кто ещё?

– Медведи. А чуть дальше бабр.

– Бабр? – Шу прекрасно знал, что сарби так называли тигра, но решил этого не показывать.

– Да, кажется, у вас есть какое-то другое имя для него.

– Может быть, тигр?

– Наверное.

– А он на нас не нападёт?

– Он же не идиот.

– Скажи, а ты не боишься сейчас оставлять шоносар? – задал вопрос Юрген.

– Меня не будет всего двое суток. Или чуть больше. Шоносар проживёт и без меня.

– Но Сабира…

– Что она может сделать?

– Не знаю. Она меня пугает.

– А ты не пугайся.

– Послушай…

– Эне, постарайся поменьше болтать сегодня, – перебил его Оташ. – Говори только по делу.

– Это как-то связано с тем, куда мы едем? – догадался Юрген.

– Да.

– Я заметил, что ты не взял в дорогу мясо, только воду и хлеб.

– Всё верно. Мы не будем есть мясо, пока не вернёмся в шоносар.

– Значит, и охотиться ты не будешь?

– Да. Боишься, что умрёшь с голоду? – с улыбкой спросил Оташ.

– Вовсе нет! – возразил Юрген. – Два дня – это ерунда.

– И хорошо. А теперь давай немного помолчим.

Не то чтобы Юргену было трудно молчать, как раз наоборот – он привык проводить дни, ни с кем не общаясь. Здесь было другое: кода он оставался с кем-то наедине, ему казалось неловким любое молчание. Шу почему-то считал своим долгом что-то сказать и часто сам же страдал от этого. Но молчание всегда немного пугало. Однако Оташ сказал молчать. Юрген хотел подумать о чём-то приятном, но в голову как назло лезли только какие-то дурацкие воспоминания. Почему-то припомнился Витольд. Интересно, как ему там сейчас жилось в Яссе? Неужели его жена ему всё простила? И вылечился ли он от своей дурной болезни?