Евгений Жиляев - Нагна

Все-таки очень хорошо было сидеть на природе и разговаривать! Я по-настоящему отдыхал и слушал рассказ друга, его слова как-то странно действовали, без усилий с моей стороны они входили в меня и заполняли пустоты внутри, словно пазлы, выкладывая мозаику.

Андрей рассказал, что первым нарушил возникшее молчание, попросив еще раз дать ему одежду, пообещав ее непременно вернуть с вознаграждением за оказанную услугу. Он захотел немного разогнуться и сильно ударился головой о притолоку. Это был какой-то уж совсем крошечный домик. Притворив дверь, старушка прошла внутрь избы, Андрей двинулся за ней очень осторожно, одной рукой ощупывая перед собой пространство словно слепой. Затем в углу появился огонек свечи, которого оказалось достаточно для того, чтобы выхватить из мрака все признаки бедности и нищеты. Все убранство комнаты состояло из печи, стола в углу и кровати рядом, точнее ее подобия, вместо кровати там лежали какие-то тряпки и лоскуты, а нечто свернутое в трубочку служило подушкой. Андрей сказал, что увиденное сильно поразило его, потрясло до глубины души. Как можно так жить, в таких нечеловеческих условиях, точно бродяга в заброшенном сарае.

Я взглянул в лицо Андрея, оно было печальным и отрешенным. Он сказал, что эта первая встреча сильно на него повлияла, и даже спустя время полученное потрясение вызывает вот такую реакцию при воспоминании о том событии.

– Только представь, – с волнением продолжал Андрей, – старушка поставила огарок свечи на стол, а сама наклонилась к своей импровизированной постели и стала выбирать из нее тряпье более-менее подходящее в качестве одежды. Подслеповатыми глазами рассматривала найденные куски на свету и откладывала в сторонку. Потом с трудом поднялась и протянула мне со словами то, что смогла предложить: «Возьми сынок, больше у меня ничего нет». Понимаешь, нищая поделилась со мной вообще ничего не имеющим! Искренность и человеческие добродетели жили здесь, в нужде и безденежье. Я взял протянутое, обмотался, прикрыл свою наготу как смог. Старушка стояла ко мне спиной, с опущенными маленькими плечиками. Когда почувствовала, что я закончил, повернулась – что это было за лицо! Сколько страданий и горя оставили на нем свои следы! У меня со дна души поднялось настоящее сострадание, и прорвалась наружу искренняя благодарность за такой сердечный поступок. Я бросился к ее ногам, взял сухонькую ручонку и прижался к ней, а она меня гладила по голове.

Андрей замолчал, похоже, он снова переживал то душевное волнение. Я тоже задумался над его рассказом. Какая пропасть лежала между нашими появлениями здесь. Мой друг пришел ночью и столкнулся с человеческой теплотой и пониманием, я же утром и гостем-медведем. В тишине мы сидели довольно долго, судя по солнцу, уже было за полдень, когда мой новый товарищ с улыбкой предложил прогуляться по окрестности, предложив свои услуги гида.

– Здесь недалеко есть небольшая деревушка «Виеславо», у меня имеется несколько монет, на которые мы сможем неплохо посидеть в трактирчике – сказал Андрей, – но запоминай правило: всегда быть начеку! Наблюдай за всем, что увидишь очень внимательно, только не надо демонстративно таращить глаза, это вызывает подозрение. А теперь слушай и можешь удивляться, мы, если выразиться сравнительно, по-нашему в веке этак девятом-десятом. Тебе выпал прекрасный шанс прочувствовать на своей «шкуре» каково быть холопом в феодальном обществе. Ты мечтал об этом? – весело с улыбкой спросил Андрей.

– В детстве играл в богатырей после просмотра сказок. Но вот холопом точно не мечтал, особенно, думаю неприятно, когда какой-нибудь разодетый толстяк ткнет в тебя жирным пальцем с перстнем и спросит: «Ты чей холоп будешь?» Или того хуже, сразу кулак под нос.

– Вот это у тебя фантазия! – Андрей рассмеялся.

– Андрей, а здесь другое что ли обращение, культурное?

– Нет, еще хуже, чем рисует твое воображение!

Мне было почему-то не до веселья, я не отличался сообразительностью, но вот ощущения появились такие, словно меня посадили в банку с крупными прожорливыми пауками и закрыли крышкой.

– Э-э – отвлек меня Андрей от созерцания моих ощущений, осматривая мою одежду, – Так не пойдет!

– Что не так?

– Надо избавиться от кроссовок и джинсов, иначе острог нас уже ждет с открытыми воротами, а тюремщики с распростертыми объятиями! Такая одежда, видишь ли, друг сердечный, здесь не в моде, а балахон в самый раз. Все снимай, где-нибудь здесь спрячем их, а ты пойдешь босиком!

– Да ты что, Андрей! Я сроду босиком не гулял – запротестовал я от открывающейся перспективы шагать без обуви.

– Не волнуйся, попробуй, идти босиком – это большое удовольствие, пора начинать входить в роль крестьянина, который торжествует. И потом, достанем тебе обувь по размеру, потерпи.

Во второй раз за несколько минут мне почудилась банка с голодными паучками, только теперь возникло ощущение, что у меня отняли еще и последнее укрытие, в котором можно было бы спрятаться, укромное местечко, где чувствовалась безопасность.

– Ну, хорошо, выбирай, либо кроссовки, либо острог!

– Хорошенький выбор, но предпочту оставаться пока свободным.

Я все с себя снял и отдал Андрею, который нашел приличное углубление между корнями дерева и засунул туда мою обувь и джинсы. После этого, мы двинулись в путь.

II

Мы пошли в том направлении, откуда появились всадники, поднимавшие клубы пыли, когда состоялась моя первая встреча с Андреем.

– Андрей, а что это были за люди, которые не должны были нас видеть? – спросил я друга по дороге.

– Это «псы» князя Радоша. Пора провести для тебя небольшой политический ликбез – улыбаясь, как всегда, ответил Андрей, – князь Радош хозяин Кунавского княжества, землю которого мы сейчас с тобой топчем, здесь все принадлежит ему, в том числе и люди. Но для него они двуногие животные, хотя есть в его иерархии и преданные слуги, воины. Вот с ними-то нам лучше пока не встречаться, будем по возможности сторониться их. Князь Радош человек жестокий, алчный, жаждет всегда новой власти, эта жажда им и движет, но проницательный и умный, в общем, сильный противник без принципов.

– Хорошенькое дело! Только я вот не понял, сильный противник для кого?

– Повторю, князем Радошем движет ненасытная жажда власти, над соседними княжествами, над миром, ему всем хочется обладать, он мнит себя властелином вселенной. Только соседи не очень-то спешат расставаться со своей властью, да и они в тайне мечтают о лаврах победителя, но по сравнению с ними он волк, а они овцы. Собственно, князь Радош их уже под себя подмял, ему осталось сломить сопротивление Сабровского княжества и его Союза. И его цель будет достигнута. Но тут он напоролся на скалу в лице князя Глеба.