Елизавета Дворецкая - Предания Северного замка

— Это очень хорошо, но не хотел бы я, чтобы тебя забрал медведь!

— Я бы тоже не хотела! — шепотом призналась Альвин.

— Постой, а если она вдруг умрет? Наверное, женщине не очень полезно все время жить на льду…

— Она ведь теперь оборотень и потому вынослива, как настоящий медведь. Но даже если она умрет, то все равно король не имеет права требовать новую жену раньше, чем минет два поколения. Так что они снова придут за моей внучкой.

— Неужели с этим ничего нельзя сделать?

— Послушай, Бергер ярл! И твой отец, и ты, и твои сыновья, и твои внуки всю свою жизнь проводят в походах и битвах. Любого из вас могут убить, и многих действительно убивают. Неужели ничего нельзя с этим сделать?

— Я понял, понял. Прости меня, йомфру. Да, а если в третьем поколении не будет дочери? Тогда что?

— Тогда придется выбрать самую красивую девушку в замке, а ярл удочерит ее, чтобы отдать медведям.

— А нельзя ли сразу удочерить какую-нибудь бедную девушку, чтобы…

— Ты опять, Бергер ярл? — Альвин даже остановилась и повернулась к нему. — Как бы тебе понравилось, если бы твой отец усыновил какого-нибудь бедного парня и послал его в битву вместо тебя?

— Но в битвах добывают честь и славу, сыну короля они тоже пригодятся! А у медведей…

— А у медведей женщина добывает великую честь, потому что закрывает собой весь род человеческий! Ну, хотя бы ту его часть, что живет на Северном архипелаге, в наших владениях. А еще она приобретает огромную силу, чтобы повелевать ветрами, бурями, косяками рыбы, птичьими стаями, стадами китов… Вот если у нас не будет лова, или случится еще какая-нибудь беда, то мы, во-первых, приносим жертвы Ньёрду, а во-вторых, зовем ее на помощь. И она помогает.

— Хорошо, что в этом поколении мы им ничего не должны! — сказал Бьёрн. — А не то они наверняка взяли бы Тору!

— Уж это наверняка! — Все вокруг закивали. — Другой такой красивой девушки у нас давно не было.

— Не считая тебя, конечно, йомфру! — добавил десятник Вемунд.

— Послушай, йомфру, насчет Торы! — продолжал Бьёрн. Альвин обернулась. — Ты знаешь, я и Тора…

— Что?

— Мы хотим пожениться! — выпалили Бьёрн и покраснел. — Если ярл и хозяйка не будут против… Как ты думаешь, они не будут против?

— Почему бы им быть против? — Альвин немного растерялась. — И Тора согласна выйти за тебя?

По правде сказать, Альвин была не готова к мысли, что Тора, которую она сама держала на руках новорожденным младенцем, собирается выйти замуж. Но почему бы и нет, если сейчас ей на вид уже лет двадцать, даже с лишним? Собственно говоря, она была готова к замужеству еще в марте, это они не разглядели вовремя. Но если даже обычные дети вырастают гораздо быстрее, чем их родственники успевают это понять, то что же говорить о Торе, которая из новорожденной стала невестой за каких-то три месяца!

О Богиня! Неужели и старухи вот так же с изумлением оглядываются на прошедшее время, обнаружив, что их дочери и внучки, которых они вот только что, буквально вчера, качали на руках, уже приглядели женихов? Альвин вдруг почувствовала себя очень старой.

И выбор Торы ее тоже несколько удивил. Конечно, у найденыша не было приданого, но Тора была так красива и так добросердечна, что ею восхищались все и она наверняка могла бы найти жениха получше, чем работник из замка.

— Она согласна, — Бьёрн кивнул. — Конечно, она могла бы выбрать кого познатнее и побогаче, но она понимает, что никто ее не будет так любить, как я. А Хедин уже мне говорил, что если я и дальше буду так прилежно работать, то он скоро сделает меня помощником старшего кладовщика. Тогда и содержание у меня будет получше, и каморку он нам и сейчас уже дает. Там же крайняя свободна, которая сразу за Асмундовой. Так что ей будет со мной хорошо, ты не сомневайся.

— А он смелый парень! — сказала Фрида, когда Бьёрн убежал искать Тору, чтобы она подтвердила перед хозяевами свое согласие. — Тому, кто женится на этой милой девушке, смелости надо не меньше, чем дочери ярла, которая становится королевой ледовых медведей.

— Почему? Ведь Тора — совсем не медведь!

— Да, не медведь. Но ее мужа, как и королеву медведей, впереди ждет одна неизвестность.

В начале июня море окончательно очистилось от льда, снег растаял, талая вода собиралась в складках скал и с шумом низвергалась в море. Только на верхушках самых высоких гор в середине острова сохранились снежные шлемы. Склоны и долины покрылись невысокой, но очень густой и сочной травой, а по этому изумрудному ковру тут и там были рассеяны сотни белых пушистых комочков — пасущихся овец и коз.

Тормунд ярл собрался в поход. Все заготовленное за зиму грузилось на корабли, на «Великом Драконе» подняли новый парус, который фру Хольмвейг и Альвин ткали всю зиму. Это тоже была традиция Северного замка — парус для летнего похода женщины из семьи ярла ткали своими руками. Он всегда был темно-синим, и красными нитями на нем было выткано изображение клинка — Пламени Льда.

Бергер ярл тоже снарядил свои корабли.

— Я обязательно вернусь и снова буду зимовать у вас, — говорил он на прощание. — Там, на юге, пожалуй, мне будет казаться, что Северный замок мне просто приснился. Он похож скорее на сказку, которую долгими зимними вечерами бабушка рассказывает внукам. Но когда опять настанет зима, меня опять потянет к этой сказке.

— Для него наша жизнь — только сказка, только детская забава! — с негодованием говорил потом Эрлинг ярл. — Мы для него — только отдых и развлечение! Настоящая жизнь — где-то далеко! Он забудет тебя, как только потеряет из виду замок, и для тебя самое лучшее — забыть его еще быстрее!

— А я не хочу забывать! — упрямо отвечала Альвин. — Он принес мне большой мир! Я так и прожила бы всю жизнь, думая, что в мире нет ничего, кроме Северного замка, как ничего больше нет в нашем море! А теперь я знаю, что на свете есть другие земли, города, люди, совсем непохожие на нас. Я хочу их увидеть. Я хочу побывать там.

— Откуда ты знаешь, что это все — не сказки? Может быть, все эти другие земли и города он просто придумал!

— Не говори глупостей! Моя мать родилась на юге, и ты не хуже меня слышал все то, что она рассказывала. Каждый год к нам приезжают купцы, и они тоже, скажешь, из выдуманных стран?

— Но если ты все это знала раньше, почему же раньше тебе никуда не хотелось?

Альвин могла только пожать плечами. Раньше все рассказы о далеких землях она сама воспринимала только как красивые сказки. Она жила в своем маленьком мире, знала каждый камень Северного замка и каждую скалу ближних островков, и ей было этого достаточно. Но теперь, когда с далекими южными землями и их оживленными городами ее связывал живой человек, все эти образы ожили, налились светом и звуком, стали близки сердцу, и она уже не могла больше довольствоваться островом из серого гранита и замком, выросшим на нем, как плоть от плоти его. Теперь ей было здесь тесно, как будто и сама она разом выросла. Человек способен меняться, и в этом его сила. Но в этом же и его беда, потому что изменения в нем самом постоянно ставят перед человеком новые и новые цели, не позволяя удовлетвориться уже достигнутым.