Сергей Самаров - Славянский сокол

– Я пришлю графу Оливье 250 солидов для королевской казны, – сказал Сигурд. – Может быть, Карлу Каролингу хватит этих денег, чтобы вооружить для меня достойного соперника на завтра…

И он послал коня вперед, будучи не в силах переносить публичный позор приговора.

Стражники не решились остановить его своими алебардами, потому что это было бы уже нападением на герцога.

Сигурд в несколько минут преодолел дорогу от ристалища к палаточному городку, полупустому в связи с Божьим судом. Люди сидели в основном у дальних костров, где располагался лагерь саксов, участвующих в сегодняшнем меле. Там слишком много раненых, чтобы оставить их без присмотра. Герцог гнал коня, убегая от позора, который бывает сильнее любого страха, особенно для натур сильных и привычных к всеобщему поклонению. И уже въехав на срединную дорогу, проходящую между палаток, вдруг вспомнил высокую и сильную фигуру князя Ратибора, стоящую в ресе рядом с таким же высоким и сильным Годославом. Князья беседовали между собой мирно и с явной симпатией друг к другу.

И герцог остановил коня.

Он сам еще не знал, почему остановил, не понял, что заставило его так поступить. И только потом сообразил, что находится сейчас рядом с палаткой аварца, где никого нет, потому что и сам рыцарь, и его оруженосец не успели еще вернуться из ристалища. Что-то не понравилось герцогу в Ратиборе. Только – что? Скорее всего, совершенно неожиданное сегодняшнее вмешательство в разговор у костра саксов, обвинения герцога в бесчестности. Чтобы выдвинуть такие обвинения, следовало самого Сигурда знать достаточно хорошо. Но он определенно никогда с аварцем не встречался. Тогда возникает другой вопрос. А аварец ли это вообще? Кто сказал, что он аварец? Аварский панцирь может носить кто угодно. У самого Сигурда есть несколько сарацинских доспехов, но даже пьяный матрос не назовет герцога магометанином. Чем вызвана нелюбовь этого рыцаря к Трафальбрассу? Откуда у него желание сразиться с таким сильным бойцом?

Сигурд попытался вспомнить отдельные нотки голоса. Нет. Ломаные слова, акцент, возможно, умышленный – это все не позволяет узнать голос. Но не может незнакомый человек так активно против него выступить. Здесь явно замешано что-то. Может быть, старая история? Может быть, этот человек прибыл сюда специально, чтобы отомстить герцогу за какие-то старые грехи? Мало ли грехов на его душе… Промысел викингов безгрешным не назовешь.

Герцог осмотрелся. Даже привстал на стременах, чтобы лучше видно было. Никого рядом нет. И тогда он спрыгнул с коня, оставив поводья свободно болтаться и не заботясь о том, что конь может убежать, и стремительно вошел в палатку Ратибора. Должно же там быть хоть что-то, что поможет разгадать эту тайну. Но палатка была на удивление пустынна. Походная кровать ничем не отличалась от любой походной кровати, которые продают здесь же, на улицах Хаммабурга. Маленький столик ничем не примечателен. Должно быть, тоже приобретен вместе с палаткой. Никаких вещей, ничего, кроме страшной тяжелой рогатины, прислоненной к полотнищу палатки в углу…

Герцог уже собрался уходить, когда взгляд его упал на маленькую подушку. Люди иногда кладут что-то под подушку. Впрочем, совсем не надеясь на успех, Сигурд приподнял только угол. И увидел небольшой кожаный кошелек с золотой вышивкой. Он взял кошелек в руки. Звякнуло золото. Много золота. Кошелек был набит туго. Впрочем, золото совсем не интересовало герцога. Главное – вышивка. Небольшая, аккуратная. Трезубец…

Трезубец!

Герб Годослава. Значит, в самом деле, аварец как-то связан с Годославом…

Не зная еще, зачем так поступает, Сигурд сунул кошелек себе в карман и стремительно покинул палатку. И вовремя. По дороге со стороны города шли люди, хотя они, скорее всего, не обратили на него внимания. Мало ли кто ходит среди палаток. И чтобы не привлекать внимания и дальше, герцог не стал звать отошедшую в сторону лошадь и вскакивать в седло, а просто привычно чмокнул губами, призывая животное к себе, и повел коня на поводу, двинувшись к своему шатру.

Там, усевшись на свою походную кровать, просто роскошную кровать по сравнению с кроватью аварца, Сигурд налил себе кружку вина из кувшина и достал кошелек, чтобы рассмотреть его получше. У него не возникло мысли, что этот кошелек принадлежит тому, чей герб вышит на коже, потому что людей Годослава он видел у другой палатки. А из памяти выплыли рассказы, слышанные у костров – о рыцаре-бретере. А не под именем ли Ратибора этот бретер скрывается? Если это так, то герцог допустил оплошность, заявив назавтра о поединке с аварцем. Но не бывает бед безответных. И с такой бедой тоже можно бороться.

Сигурд вспомнил утро. Слишком хорошо Ратибор дрался в меле, чтобы быть простым воином. Один против четверых рыцарей-франков… И не только не позволил победить себя… Франки еле-еле успевали защититься от аварца. Такой воин, не скрывайся он из-за своего промысла, был бы давно и хорошо известен.

И именно Годослав заплатил ему, чтобы убить Сигурда!

Да, именно так! Рыцарь-бретер – определен…

Впрочем, как и тот человек, за которым рыцарь-бретер охотится…

Так решил герцог и спрятал кошелек в карман. Он усмехался, потому что понял, каким образом он победит даже бретера…

Герцог Трафальбрасс ошибся, думая, что остался незамеченным и неузнанным. Расстояние в самом деле было слишком велико, чтобы рассмотреть детали. Сам он даже не увидел, что за люди движутся в сторону лагеря. Не разобрал даже большую разницу в их росте. И если высокий рост не дал Ставру преимущества в зрении, то острый глаз стрельца позволил Барабашу рассмотреть и герцога, и палатку, из которой тот вышел. И даже громадная синяя шишка на лбу не помешала этому.

– Смотри-ка… – показал Барабаш пальцем. – Герцог Трафальбрасс заглядывал к нашему князю выпить стаканчик дармового вина. Интересно, поставил ему Годослав шишку наподобие моей?

– Я не могу разобрать… – сощурил глаза волхв. – Это точно Сигурд?

– Точно. Я разве когда-нибудь ошибался?

– И ты ничего не путаешь после знакомства с дубинкой брата Феофана? Он в самом деле вышел от Годослава? Я вот лично не могу ничего разобрать с такого расстояния.

– А я могу. И ничего не путаю. Если хочешь, я отсюда попаду стрелой Сигурду в левую ноздрю.

– Нет, лучше в правую… – пошутил Ставр необдуманно.

Барабаш быстро достал из налучья лук и приготовил стрелу.

– Могу и в правую… И даже в обход палатки, за которую он сейчас спрятался.

– Я пошутил. Разве можно стрелять в рыцарей, когда с ними не воюешь… – положил волхв руку на плечо Барабашу. – Но мне интересно узнать, что понадобилось Сигурду у Годослава. И где Далимил? Я его не вижу. И вообще тебе не кажется, что лагерь наполовину пуст?