Андрей Максимушкин - Варяжский меч

— Значит, хорошие требы Морскому Хозяину дали, — с легкой издевкой крикнул Асмуд, он-то прекрасно понял жест купца и тихо, так, чтобы слышали только на лодье, добавил: — Врет. Помнишь, в заливе нам драккар норгов встретился? Это их охрана. Наняли небогатого ярла сопроводить судно. И не в Колывань плавали, а в Новгород — там железо и парча дешевле.

— А вы откуда идете? — крикнул вслед обходящим его лодьям фриз.

— С Велиграда! — отозвался Славомир и помахал рукой оставшемуся за кормой кнорру.

Вскоре перед глазами варягов предстал город, величественно раскинувшийся на левом берегу Ружи. Люблин хоть и основан недавно, всего как сотню лет, но давно уже перерос свои стены, за укреплениями остались только княжеский терем, дворы бояр, богатых купцов и городской старшины. Остальным приходилось селиться в посадах. Богатый торговый город мог себе это позволить, в его окрестностях давно уже не появлялись вражеские отряды. Даже во время Оттонова нашествия Люблин предпочел не воевать, а откупиться, добровольно признать власть императора и пустить в свои стены христианских проповедников и священнослужителей.

Город признавал всех Богов, наглядным подтверждением тому были прекрасно видимые с реки возвышавшиеся рядом с княжьим теремом старый храм, один раз горевший во времена Генриха Птицелова и отстроенный заново, и стоявшая в сотне шагов от его стен христианская церковь апостола Петра. Может быть, именно по этой причине велеты и ободриты никогда и не считали люблинских верингов надежными союзниками. Все вопросы в городе решались сходом старшин и знатными купцами. Князь же только водил дружину в походы и защищал город, когда откупиться не получалось.

Собирая союз против саксов, князь Белун и не мыслил посылать переговорщиков в Люблин. Заранее знал, чем дело кончится. Хорошо, если после долгих споров просто откажут, а могут и гонцов герцогу Герману или епископу Вагеру в Старград послать. Здесь правили христианство и купеческий дух. А купцу не нужна независимость, не нужна свобода, ему прибыль и спокойствие в лавке важнее.

Пристань встретила гостей шумом, гамом, суетой, мельтешением разноязыкой толпы. Несмотря на вечер, жизнь здесь кипела в полную силу. Вереницы грузчиков, телеги, мычание быков и конское ржание, крики погонщиков. Все это крутилось вокруг полусотни стоявших у причалов судов. Еще чуть выше по течению на берег были вытащены два десятка боевых ладей.

Оставив корабли у свободного причала под охраной десятка гридней, князь Славомир повел своих дружинников в город на подворье Славера. Появившийся в городе отряд ободритов ни у кого не вызвал интереса. Люди проходили мимо, не обращая никакого внимания на вооруженный отряд. В Люблине встречались гости со всех концов земли, мало ли кого еще принесло? Тем более близкие соседи, такие же русы, ничего интересного.

В городских воротах один из стражников попытался было преградить дорогу с вопросом: откуда и куда столько оружных воинов? Славомир бросил ему мелкую монету, и тот моментально потерял интерес к варягам, вернувшись к своим товарищам, переругивавшимся с хозяином полудюжины груженых возов по поводу платы за въезд в город. Проходя мимо аккуратно составленных у ворот никем не охраняемых копий, Рагнар подумал, что мог бы захватить Люблин всего с сотней дружинников. Хотя нет, войти-то в город можно легко, а выйти… Здесь каждый житель был воином. Люблинцы не одной торговлей жили, их летучие ватаги частенько беспокоили соседей стремительными набегами.

За воротами Славомир повел своих людей прямо, а на втором перекрестке свернул налево. Подворье Славера нашлось быстро. Небольшой двухъярусный терем за высоким частоколом, зажатый между хоромами знатного купца Николая Титича подворьем боярина Чурилы Медведного и деревянной церквушкой. Несмотря на тесноту, приняли ободритов радушно. Заждавшийся гостей Славер велел челяди ставить столы прямо во дворе и тащить из подклетей все, что есть.

— Эх, и не знаю, где всех на ночь разместить, — почесал в затылке княжич, когда суета улеглась и гости расселись за столами. — Хорошо, я своих почти всех в загородную усадьбу отправил.

— Ничего, ночи теплые, можем и во дворе под звездами улечься, — усмехнулся Славомир. — Дождя не будет, не замерзнем.

В этот момент в церкви ударили в колокола, им вторили звонницы еще трех городских церквей. Славомир и большинство его людей при этих звуках скривились, как от зубной боли. Славер же, повернувшись к христианской молельне, с задумчивым видом теребил ус, в его голову пришла какая-то задумка.

— О! Есть одна мысль! — поднял палец вверх княжич. — Священник Роло хоть и ругается, что я на его службах шапку не снимаю, но человек с пониманием. За два десятка кун у него в церкви можно сотню на ночь разместить, а остальным в доме места хватит.

— Так, по их Правде, в церкви жить нельзя, — вступил в разговор Мочила.

— Боярин, это Люблин. — Славер покровительственно похлопал сотника по плечу. — Здесь за деньги можно все и даже немного больше.

— Тогда пускай сотня Ерша в церкви ночует, — кивнул Славомир, хотя по его виду было ясно, что задумка ему не по нраву. Про себя он подумал, что надо предупредить сотника, пусть мечи под рукой держат и обережные круги на земле обведут. Знающие люди говорили — в святилищах мертвобожников ночами навьи шалят.

В отличие от князя, люди встретили эту новость спокойно. Сотник Ерш — человек, много повидавший и переживший — заявил, что ему и на болоте под стоны ичетиков спать приходилось. Значит, и в церкви переночуем. Главное — идолов Распятого и его божков тряпками закрыть, чтоб ночью не ожили и людей не пугали.

Пир в честь гостей длился недолго. Утомившиеся за день люди быстро наполнили желудки и запили ужин медом. Затем все разошлись по терему устраиваться на ночь. Сотня Ерша в сопровождении Славера направилась в церковь. Княжич не обманул, христианский жрец, выслушав жалобы Славера, что, дескать, гостей много понаехало, а устроить их негде, отпустил пару нравоучений о необходимости жить в страхе Божьем и усмирять плоть и, приняв скромный дар, пустил людей в церковь. Как успел заметить Ерш, святилище частенько использовалось в роли гостиного двора. Во всяком случае, священник нисколько не удивился святотатственной просьбе.

Решив вопрос с ночлегом, Славер вернулся в свой терем, там он вместе со Славомиром поднялся в горницу на втором ярусе. Настало время спокойно и без посторонних обсудить, как быть дальше. До назначенного срока осталось целых шесть дней. Первоначально предполагалось провести это время в Люблине, но сейчас Славомир изменил свое мнение и настойчиво предлагал покинуть город завтра же утром. Он понимал, что его люди догадываются, куда лежит их путь, и случайно могут проболтаться. Люблин предлагал немало соблазнов заезжему гостю: трактиры и гостиные дворы стояли на каждом перекрестке, вполне могло случиться так, что хмельное питье развяжет язык. Славер, немного подумав, согласился с доводами ободрита.