Сергей Шведов - Старец Горы

– Закрой рот, – настоятельно посоветовал графскому отпрыску шевалье де Теленьи. Благородный Понс столь ошалело пялился на прекрасную баронессу де Руси, что заслужил насмешливый взгляд благородной Адели.

– Какая женщина! – ахнул Огюст де Авен, стоявший по левую руку от Гаспара.

– Ты лучше посмотри, какие на них меха! – хмыкнул Теленьи. – Мне таких роскошных пелисонов видеть не доводилось.

Пелисоны, да еще обшитые мехом, в жарком сирийском климате являлись скорее обузой, но в данном случае речь шла не об удобствах, а о престиже. Благородные шевалье и благородные дамы просто не могли явиться ко двору в одних блио, это мгновенно бы вызвало осуждение и пересуды. А мех животных был столь же важным атрибутом знатного лица как и золотые украшения. Впрочем, по части украшений двор благородного Танкреда мог поспорить с императорским, во всяком случае, бриллиантов и изумрудов такой величины и отделки провансальцы не видели даже в Византии.

– Блондинка с зелеными глазами – это Милица, жена благородного Алдара, сенешаля замка Ульбаш, лучшего, пожалуй, в Северной Сирии, – пояснил Теленьи шевалье Томас де Марль, с которым Гаспар успел уже почти подружиться. Благо Томас неплохо говорил не только по латыни, но и на провансальском языке. Да и возрастом он недалеко ушел от двадцатипятилетнего Теленьи.

– А вторая?

– Блондинка с голубыми глазами – это благородная Марьица, правнучка византийского императора, дочь герцога Руси и жена благородного Венцелина фон Рюстова, одного из самых доблестных рыцарей Востока.

– Ты имеешь в виду того чернявого красавчика, который крутится у ее подола?

– Чернявого красавчика зовут Бернар де Сен-Валье, – усмехнулся Томас. – Редкостный головорез, даже для наших склонных к насилию мест. Ходят слухи, что именно он вогнал свой меч в грудь Даншименда Мосульского, разгромившего крестоносцев под Констанмом и Иконием. А произошло это на улицах Багдада едва ли не на глазах самого халифа.

– Быть того не может! – ахнул впечатлительный Понс.

– На вашем месте, шевалье, я бы соблюдал осторожность, хотя бы поначалу, дабы случайно не угодить в неловкое положение.

– Ты намекаешь на ревнивых мужей, шевалье де Марль? – полюбопытствовал Теленьи.

– Не мне, конечно, порочить благородных дам, но ходят слухи, что благородная Милица покорила сердце покойного Гуго Вермондуа не только красотой лица и тела, но и приворотным зельем.

– Она была любовницей благородного Гуго? – насторожился Огюст де Авен, внимательно слушавший Марля.

– И даже родила ему сына, – кивнул Томас. – Мальчику уже исполнилось восемь лет, и он обещает вырасти в отважного рыцаря.

– Бастард? – удивился Теленьи.

– Привыкай, благородный Гаспар, – усмехнулся Марль. – Мы с тобой находимся в Сирии, а не в Провансе. Мой тебе совет: хочешь здесь преуспеть – ищи верных друзей, а не любовниц.

– Быть может ты, благородный Томас, поможешь нам с Огюстом в поисках? – полюбопытствовал Гаспар.

– А почему бы нет, шевалье? – пожал широкими плечами Марль. – Союзники понадобятся не только вам, но и вашему сюзерену. Вряд ли Гильом Серданский добровольно уступит власть в Ливане благородному Бертрану.

Теленьи и Авен переглянулись. Шевалье де Марль попал в самую точку, что, впрочем, не удивительно, поскольку он уже двенадцать лет прожил на Востоке, тогда как Гаспар и Огюст пробыли здесь всего пять дней. Подозрительный барон де Авен полагал, что прежде чем раскрывать объятия для новых друзей, не худо выяснить, что они из себя представляют.

– Вот я и выясню, – усмехнулся Теленьи. – А заодно узнаю, какие планы строит в отношении нашего графа нурман Танкред и почему обхаживает его с такой настойчивостью.

Благородного графа Бертрана Тулузского разместили во дворце, который когда-то занимал его отец. Дворец был строен на византийский манер, состоял из нескольких зданий и без труда вместил не только графа, но и всю его свиту. Сержантов в Антиохию не пустили, определив их на постой в предместьях города. Зато никто не мешал благородным шевалье из Прованса передвигаться по Антиохии и заглядываться на сирийских красоток. На месте Танкреда Теленьи не стал бы так уж безоглядно доверять графу Тулузскому. Все-таки четыреста рыцарей – это большая сила. И если благородный Бертран заявит о своих правах на этот город, то нурманам придется несладко.

– Танкред не так уж наивен, как тебе кажется, благородный Гаспар, – усмехнулся в ответ на недоуменный вопрос приезжего шевалье Томас де Марль, вызвавшийся показать провансальцу злачные места Антиохии. – В цитадели размешены полторы тысячи сержантов. В казармах у восточных ворот – две тысячи туркополов. Флот Венцелина фон Рюстова сторожит ваши галеры в гавани Святого Симеона. А за сержантами графа Тулузского присматривает барон де Руси во главе трехтысячного отборного войска.

– Гостеприимные вы люди, – засмеялся Теленьи. – А я ведь пошутил, Томас.

– Я это оценил, Гаспар, – усмехнулся Марль, – потому и решил в свой черед посмеяться.

– А куда ты меня ведешь? – спросил Теленьи, настороженно оглядывая пустынную улицу, освещаемую лишь луной да светом двух факелов в руках слуг, сопровождающих беспечных гуляк.

– К прекрасной даме, дорогой Гаспар. Куда еще может стремиться шевалье в ночную пору? Благородная Жозефина захотела познакомиться с красивым провансальцем, которого приглядела на приеме у графа Танкреда.

Теленьи в задумчивости покачал головой. И вовсе не потому, что считал себя уродом. Внешностью Господь шевалье не обделил, да и разумом не обидел. Но как раз разум сейчас и подсказывал Гаспару, что любовная интрижка может оказаться лишь прелюдией к большой политической игре, на которую ему уже намекал Томас де Марль.

Усадьба, в ворота которой постучался Томас, была невелика. Да и дом, чьи очертания угадывались за невысоким ограждением, тоже не поражал воображение. Скорее всего, он принадлежал либо торговцу средней руки, либо небогатому шевалье. Похоже, гостей здесь ждали, а потому без задержек открыли ворота.

– Ги де Санлис, хозяин дома, два года тому назад владел великолепным замком в Кападокии, но потерял его в результате предательства близкого друга. Из плена благородный Ги вырвался чудом, а заодно помог спастись Ричарду Ле Гуину, самому коварному и опасному человеку в свите благородного Танкреда. Этот дом Санлис получил в благодарность за оказанную услугу, но Ги честолюбив и очень надеется поправить свои дела в самое ближайшее время.

– Уж не с моей ли помощью? – удивился Теленьи.

– А почему бы нет, Гаспар? Ты, надо полагать, явился на Восток не для того, чтобы считать здесь ворон.

– Жозефина жена благородного Ги? – спросил провансалец, поднимаясь на крыльцо вслед за Марлем.