Сергей Шведов - Грозный эмир

– Хорошие новости, – согласился с капитаном гвардии коннетабль. – Так что нам делать с комитом Константином?

– Я лично провожу его в Джебайл.

– Пусть плывет, – усмехнулся коннетабль. – Не люблю византийцев. Коварный и бессердечный народ.

Высокородного Константина вместе с немногочисленными помощниками и гостями из Руси разместили в пустующем дворце барона Ги де Санлиса, ушедшего в мир иной при весьма загадочных обстоятельствах. Протовестиарий Михаил поручил сыну отыскать следы нотария Никодима, одного из самых старательных сотрудников схолы императорских агентов, сгинувшего по пути из Тарса в Антиохию. Никодим почти тридцать лет прожил в Сирии и Палестине, а потому потеря столь опытного человека аукнулась большими неприятностями для начальника схолы Андриана и для покровительствующего ему сиятельного Михаила. Сведения о событиях, происходящих в Антиохии и Иерусалиме, приходилось добывать буквально по крупицам, что не могло, конечно, не вызвать гнева басилевса Иоанна, привыкшего действовать с открытыми глазами. Князь Святослав, рослый тонкогубый блондин с худым и надменным лицом, весьма болезненно воспринял задержку в Антиохии и уже несколько раз высказывал по этому поводу свои претензии озабоченному Константину. Комит кивал на погоду, на кормчих, опасавшихся шторма, на морских разбойников, чувствующих себя полными хозяевами в этих водах. Боярин Воислав Кучкович, сопровождавший князей в дальнем плавании к чужим берегам, ехидно улыбался, слушая объяснения хитроумного византийца. Менее всего хлопот Константину доставлял Всеволод, младший брат князя Святослава, юноша лет двадцати с печальными голубыми глазами. Создавалось впечатление, что сиятельный Всеволод уже не ждет ничего хорошего от жизни и давно смирился с неудачами, свалившимися на его поросшую рыжеватыми кудрями голову. В помощь Константину начальник схолы агентов отрядил нотария Феодора, лысоватого человека средних лет, с невыразительным лицом простолюдина, лично знавшего пропавшего Никодима. Феодор рыскал бодрой ищейкой по городу, но не сумел отыскать ни пропавшего агента, ни людей с ним работавших.

– А что говорят о смерти Санлиса? – хмуро спросил Константин, разочарованный неудачами.

– Едва ли не все, с кем мне удалось перемолвиться словом, кивают на сыновей барона Глеба де Руси. Якобы это они отомстили благородному Ги за смерть своего отца. Недаром же младший из них, Филипп, стал правой рукой коннетабля Ле Гуина.

Филиппа Константин помнил одиннадцатилетним шустрым мальчишкой, необычайно ловко орудующим деревянным мечом. Нынешний капитан гвардии отсутствующего графа Антиохийского уже давно вышел из детского возраста, Константин видел его мельком, и никакого мнения о нем пока не составил. С тем большим интересом он принял приглашение Филиппа, навестить его во дворце, некогда принадлежавшем графу Гуго Вермондуа, потом Венцелину фон Рюстову. Дворец не произвел на Константина большого впечатления, в отличие от хозяина, встретившего гостя едва ли не на крыльце. Филипп почти полголовы уступал в росте византийцу, но, если судить по движениям его ладно скроенного тела, отличался немалой силой и ловкостью.

– Я слышал патрикий, что ты интересуешься судьбой нотария Никодима, – вежливо улыбнулся хозяин гостю, жестом приглашая его к накрытому столу.

– Первый раз слышу это имя, – удивленно вскинул бровь Константин.

– Тогда тебе не интересно будет знать, что этот человек убит вместе с бароном де Санлисом и сирийцем Андроником.

– Но почему же, – развел руками Константин, – я хоть и не был знаком с Никодимом, но о бароне де Санлисе слышал от отца. К тому же меня поселили в его дворце. Мне говорили, что ты приложил руку к гибели барона, благородный Филипп.

– Не следует верить слухам, дорогой Константин, – осуждающе покачал шевалье де Руси. – Барон де Санлис готовил мятеж против короля Болдуина и был убит моим предшественником на посту капитана гвардии Раймундом де Пуатье. К слову – любовником графини Алисы.

– Ты осведомленный человек, благородный Филипп, – усмехнулся византиец.

– С некоторых пор я служу королю, патрикий, а служба, как известно, обязывает. Я бы рад продолжить с тобой знакомство, Константин, но, к сожалению, мой непосредственный начальник коннетабль заподозрил тебя и твоих людей в делах неблаговидных, а потому настоятельно советует вам, покинуть Антиохию и как можно скорее. Увы, благородный Ричард стар, ему всюду мерещатся заговоры, и он готов поверить в любую сплетню, порочащую благородного и чистого душой человека.

– И в чем же именно он меня подозревают?

– Якобы ты плетешь рыбацкую сеть, патрикий, с намерением поймать в нее большую рыбу, именуемую Антиохией. Не для себя, нет – для басилевса Иоанна. Мне очень жаль, Константин, но тебе придется покинуть графство в течение двух ближайших дней.

– Какое совпадение, Филипп, – широко улыбнулся патрикий. – Я уже отдал приказ к отплытию, и только твое любезное приглашение заставило меня задержаться в гостеприимной Антиохии еще на сутки.

– В таком случае – счастливого пути, Константин. Будешь в Джебайле – передай от меня привет благородному Венцелину и его семье.

– Непременно, Филипп, – кивнул комит. – Рад был познакомиться со столь молодым и одаренным человеком.

Свой гнев по поводу неудачи, приключившейся в Антиохии, Константин собирался сорвать на Феодоре, привлекшем своими неуклюжими действиями внимание местных властей. Однако у нотария был припасен для патрикия аргумент, снимающий с него все подозрения в глупости и нерасторопности.

– Эту женщину люди Филиппа де Руси ищут по всему городу, – доверительно сообщил Феодор комиту. – Она одна из самых активных участниц провалившегося заговора.

– Как ее зовут?

– Баронесса Тереза де Сабаль, – понизил голос до шепота нотарий. – Ее обвиняют в покушении на жизнь собственного мужа. Не могу судить, насколько подозрения обоснованы, но король Болдуин приказал отправить несчастную женщину в монастырь. Сведения у меня точные и проверенные.

– И чем эта дама может быть нам полезной?

– Она близкая подруга графини Алисы. Но будет лучше, если ты сам с ней поговоришь, патрикий.

– Где она?

– Ждет тебя в дальней комнате. Я провожу.

Патрикий с первого взгляда оценил женщину. Тереза была немолода годами, но все еще хороша собой. На Константина она взглянула сначала с удивлением, словно признала в нем старого знакомого, но потом, спохватившись, отвела глаза. О вдове Рожера Анжерского патрикий слышал от отца. И хотя сиятельный Михаил всегда говорил витиевато и на прямые вопросы отвечал уклончиво, он все-таки не скрыл от сына, что смерть графа Танкреда не была случайной. А виновницей его безвременной кончины, протовестиарий назвал Терезу, не простившую любовнику измены. О степени своего участия в этом деле протовестиарий умолчал, но Константин и без его подсказки догадался, что византийцы приложили руку к этому печальному событию. У коннетабля Ле Гуина была веская причина не доверять посланцам басилевса, и он отыгрался за вину сиятельного Михаила на высокородном Константине.