Сергей Шведов - Пилигримы

– Тонкое замечание, благородный Симон, – кивнул Герхард. – Для нашего дела очень важно, чтобы ты пользовался не только доверием Людовика, но и его симпатией. А люди редко любят тех, кто стал свидетелем их позора. У тебя нет на примете какого-нибудь честного и услужливого болвана, обеспокоенного сохранением не только своей, но и чужой чести?

– Разве что барон Альфонс де Вилье, – задумчиво проговорил Лоррен. – Не знаю, насколько он ревнив, но дурак действительно первостатейный.

– Речь идет о муже благородной Констанции?

– Да, – кивнул Симон.

– Великолепный выбор, – восхищенно прицокнул языком Герхард. – Но к нему следует приставить надежного человека.

– Моего сына разве что? – развел руками Симон.

– Нет, ни в коем случае, – покачал головой Лаваль. – Это сразу же вызовет подозрения. Я дам тебе помощника, барон. Точнее, ты выкупишь его из мусульманской неволи. Благородный поступок, согласись.

– Не понимаю, – нахмурился Лоррен.

– Не волнуйся, барон, мой знакомый ненавидит мусульман даже больше, чем ты. Он попал в плен к беку Сартаку в битве при Дорилее, столь несчастливой для алеманов. Он храбрый рыцарь и благородный человек.

– Но это твой человек? – с нажимом спросил Симон, пристально глядя в глаза гостю.

– Я дважды спасал ему жизнь, да и он не раз выручал меня в бою. Тебе в утешение скажу, барон, что он сторонник Вельфов, не любит Гогенштауфенов, следовательно симпатизирует Рожеру Сицилийскому. В этом смысле ты можешь на него положиться. Правда, он молод и как все юнцы подвержен предрассудкам. В частности, он верит в священные узы брака, и до сих пор не согрешил ни с одной замужней женщиной.

– Прямо ангел какой-то, – засмеялся барон.

– А в довесок к этому ангелу ты получишь от меня еще двух негодяев, благородный Симон. Люди проверенные. Не болтливые. Но им нужно платить. За сотню денариев они способны не только оклеветать человека, но и убить его. Они тоже алеманы и тоже выкуплены тобой из плена.

– А как зовут твоего рыцаря?

– Вальтер фон Валенсберг. Ты можешь смело ручаться за его благородное происхождение, а если у кого-то возникнут сомнения на этот счет, то сошлись на папского легата Теодевита, он хорошо знает моего друга. Так же как и маркиз Одоакр фон Вальхайм.

– Но ведь они сейчас в Константинополе?

– Я думаю, что ни тот, ни другой не откажутся от клятвы, данной Господу, и в ближайшее время отправятся в Святую Землю. Нам надо сделать все возможное, чтобы король Конрад и папский легат миновали Антиохию на пути к Иерусалиму. Иначе Раймунд, чего доброго, обольстит и их.

– Ты собираешься в Византию, благородный Герхард?

– Да, – кивнул Лаваль. – Нельзя упускать Конрада из виду. В отличие от короля Людовика, он лютый враг Рожера Сицилийского и сделает все возможное, чтобы помешать его торжеству.

Вальтер фон Валенсберг произвел на барона очень хорошее впечатление. Прежде всего, простодушием и почти детской наивностью. О делах, творящихся на Востоке, он не знал практически ничего. А из всех городов Святой Земли назвал только Иерусалим. Шевалье де Лаваль посмеивался, слушая ответы своего протеже. А благородный Симон вскоре убедился, что Вальтер вполне соответствует характеристике, данной ему Герхардом, и вряд ли способен поломать чужую игру. Зато алеман действительно мог оказаться идеальным исполнителем замыслов очень хитрых и коварных людей.

Барон де Вилье встретил спасенного алемана с распростертыми объятиями и тут же включил его в свою свиту. Графиня Констанция отнеслась к поступку мужа с пониманием и со своей стороны выразила надежду, что благородный Вальтер сумеет оправиться от раны, нанесенной ему в жестоком бою. К счастью для Валенсберга, меч сельджука не повредил ему череп, зато он разукрасил шрамом его лицо. Вальтер хоть и гордился втайне этой полученной в кровавой битве отметиной, все-таки горевал по поводу своего лица, ставшего менее привлекательным для дам. И на все попытки доброй Констанции убедить его, что это не так, угрюмый алеман только пожимал плечами. Пьер де Саллюст лично осмотрел новое сокровище, невесть какими путями попавшее в свиту наследника антиохийского престола, и пришел к выводу, что этот простоватый малый именно тот человек, за которого себя выдает. О чем и сообщил в доверительной беседе Раймунду.

– Кажется, он приглянулся благородной Кристине, – дополнил он под конец.

– Пусть их, – равнодушно махнул рукой граф. – Твоя забота, Пьер, – французские дамы. Если ты нуждаешься в помощи, то я пришлю тебе барона де Бари.

– Пусть Гишар опекает королевского братца, а я справлюсь сам. Тем более что мои подопечные в понуканиях не нуждаются.

– Меня беспокоит граф Тулузский, он прямо-таки грезит о Триполи, можно подумать, ему мало земли в Европе. Чего доброго он станет уговаривать Людовика, помочь восстановить справедливость.

– Я предупрежу Филиппа де Руси, – кивнул Саллюст. – Думаю, он сумеет убедить Людовика, что упрямство благородного Альфонса-Иордана может обернуться кровавой бойней между крестоносцами старой и новой волны.

Герхард де Лаваль приехал в приграничную крепость Манбиш на исходе дня. Тем не менее, его не только впустили в пограничную цитадель, но практически сразу же проводили к ее коменданту почтенному Сартаку. Эркюль де Прален встретил старого друга широким жестом гостеприимного человека. Стол был заставлен восточными сладостями и фруктами, а вино появилось на нем только после того, как за нукерами, сопровождавшими анжуйца, закрылась дверь. В отличие от своего отца Иммамеддина Зенги Нуреддин твердо придерживался заветов пророка и считал пьянство едва ли не самым страшным для мусульманина грехом. Что, в общем-то, и не удивительно, учитывая обстоятельства, при которых погиб его отец. Победоносного полководца, сильно перебравшего на пиру, убил евнух, тайком пробравшийся в его шатер. Причем убил просто от испуга, дабы избежать наказания за выпитое хозяйское вино. Герхард подозревал, что у Эркюля не складываются отношения с новым владыкой, и именно поэтому его отправили из Халеба в приграничную крепость, которая хоть и являлась важным стратегическим пунктом в обороне эмирата, все-таки служила скорее местом ссылки, чем возвышения.

– Мне удалось договориться с бароном де Лорреном, – сообщил беку Герхард. – Он помог мне пристроить Вальтера в свиту Альфонса де Вилье.

– Лоррену можно верить? – прищурился на гостя хозяин.

– Мы сошлись на том, что для Антиохии и Халеба будет лучше, если крестоносцы Людовика уберутся подальше.

– А куда подальше?

– В Дамаск.

– Какое счастье, Герхард, что тебе не слышит сейчас Нуреддин, иначе нам с тобой не сносить головы, – криво усмехнулся Эркюль.