Анна Сеничева - Перстень Рыболова

Князь взял серую монетку, холодную, как лед.

– На что глядеть?

Чародей посмотрел и с досадой поджал губы. На месте темно-зеленой змейки была впадина, точно от выпавшего камня. Чешуйки отслоились и рассыпались, теперь и не понять, как она выглядела.

Лэм взял лист бумаги, нетерпеливо макнул перо в чернильницу и на ходу стал объяснять:

– Змейка. Инкрустация из темно-зеленого камня, прямо посередине. Когда я достал ее из медальона, она как живая металась, сполохами. Цвет… похож на ярко-изумрудный, только сильнее, – Лэм набросал змейку так, как он ее помнил. Перечеркнул. Нарисовал еще раз, точнее. – Вот, посмотрите.

Расин склонился над рисунком, смотрел и почему-то молчал. До Лэма начало доходить… Он перевернул лист – это был тот самый, на котором вывел свой завиток Рыжик. Сложил две половины.

Узор змейки один в один повторял короткий изгиб, который нарисовал Орест. Чародей и князь уставились друг на друга. Внезапная, острая мысль скользнула у обоих, и не мысль даже, а мимолетное ее предчувствие. Но было еще слишком рано, чтобы конец нити выскользнул из запутанного клубка – очень уж далеко он был запрятан.

– Вам нехорошо, ваша светлость?

– А? – князь вздрогнул, и тут же почувствовал, как на лбу выступил пот. – Да, Фиу, скверно.

– Еще бы! – Лэм обеспокоился. – Ступайте-ка к себе, хуже бы не стало! Я провожу.

– Не стоит. За мной еще небольшое дело. – И Расин вышел.

Ему и вправду было худо: еле держался на ногах. Лэм прав, надо вернуться к себе и лечь, но перед этим сделать кое-что. Расин, держась за стены, шел к боковой лестнице. Леккад Селезень сегодня во дворце, отдыхает после ночи. Есть к нему разговор…

Никогда еще Ла-Монеда не казалась Расину такой огромной и запутанной. Боже, почему нет Рэнона Остролиста! Перед глазами Расина встал стражник со Старых верфей, сероглазый, прямой и резкий, который за словом в карман не лез, только и дело знал получше всякого. Он бы все обладил так, что комар носа не подточит, а Селезень сейчас начнет спрашивать, зачем и к чему… Мальчишке нужна охрана? Да еще надежная? Почему это он, Леккад, должен молчать, когда он-де верой и правдой служил старому королю, когда о Расине и помину не было… Князь, еще не найдя Селезня, уже чувствовал досаду.

Расин остановился передохнуть. Присесть? Нет, вставать не захочется. Князь оперся рукой о столик.

А на столике лежали ножны от кинжала. Зеленые топазы на них мерцали, точно лукавые глаза, скрывавшие чужой секрет. В их обрамлении застыл овальный медальон из цветной эмали. А на нем извивался в ветвях лимонного дерева серебряный змей. Короткий завиток, тот самый…

Это было так просто, что верилось с трудом. Ведь поистине надо быть слепцом, чтобы не заметить того, что бьет в глаза! Он, Расин Ланелит, который вырос в Лафии и с детства знал Асфеллотский герб едва ли не лучше, чем свой собственный…

Кто-то смотрел на него. Князь обернулся и встретился глазами с Лораном Ласси.

– Это же вы… – одними губами произнес Расин.

Асфеллот приподнял бровь, не расслышав. На лице его застыла улыбка, словно маска. Они молча глядели друг на друга, но каждый уже знал, что карты его раскрыты, разложены на столе, и дело лишь за тем, кто первым сделает ход.

– Кажется, от вашей хвори не осталось и следа, – нарушил молчание Лоран.

– Вашими молитвами, – ответил князь.

Асфеллот поклонился, взял со стола ножны. Расин сжал перила и начал подниматься по лестнице, но, пройдя пару степеней, оглянулся. Лоран по-прежнему смотрел на него немигающим змеиным взглядом.

Давным-давно правил Светлыми морями сын Северного короля Альмер Мореплаватель. Прославился он тем, что извел в Архипелагах всех пиратов до единого.

В его пору ощерилось Светломорье «Альмеровыми зубами» – так прозвали мрачные башни, вросшие в утесы и скалы. Посмотришь – и оторопь берет: впрямь будто черный клык торчит прямо из моря. В башни бросали изловленные пиратские шайки на вечное заточение. Одним в наказание, другим – в устрашение. Надежнее тюрьму трудно представить. Принц во всеуслышание провозглашал, что дарует пожизненно свободу тому, кто выберется из его «зубов». Только не слышали, чтобы за обещанной наградой явились.

Лютые были времена, а Альмер еще лютее.

Через такие дела в святые не попадешь, только моряки его главным заступником считают, первому молятся. Да и как тут не молиться, когда в то правление и десяток лет после ходили по морям спокойно и торговцы, и богомольцы, и державные посланники. Надолго отучил непотребства чинить.

У одной из таких башен, нынче заброшенной, на вечерней заре проходил уже знакомый корабль.

Высокая скала, поросшая мхом с южной стороны, и голая, бесприютная – с северной, пестрела чайками, гнездившимися в глубоких расселинах. Их крики разносились над морем, как вопли плакальщиц на похоронах. Пищи им тут, правда, было немного. Уже лет сто в крепость никого не бросали, и она стояла, одичавшая от голода и одиночества, как памятник человеческой жадности и злобе.

Солнце клонилось к горизонту, и на небо широко ложились закатные полосы: светло-зеленая, розоватая, лилово-золотая, а восток уже был темен. Островами теснились у кромки моря облачные горы. И посреди этой красоты угрюмо торчал оскаленный клык.

Арвельд глядел на него с палубы, и в сердце ему закрадывалась тревога. «Завтра, – вдруг подумал он, – непременно что-то случится. Завтра утром…»

…Нынче днем «Восток» миновал небольшой остров с остатками крепостных стен и колокольней на вершине горы.

Флойбек проводил взглядом остров и положил голову на поручни.

– Иския, – тихо сказал он. – Пограничные воды. Завтра будем на Лакосе.

– Как? Уже?

– А мы под таким ветром идем, Арвельд, каких в природе не водится, да еще в этих широтах и в это время года. Я же чувствую. Странно, что раньше не пришли. Сбежать удастся, как думаешь? – после недолгого молчания спросил он.

– За борт перемахнуть всегда можно, была бы земля рядом. Посреди моря далеко не уплывешь. Карту представляешь себе?

– На заре увидим Лакос, там на юго-востоке тянутся необжитые земли. С полудня, начнется Велебит-Нагорный, еще какая-то мелкая гавань, к самой столице ближе к вечеру подойдем, а то и к ночи. Там-то получше будет – все большой город, затеряться в суматохе легче. – Флойбек оторвал голову от поручней: – Что у тебя с лицом? Ты… передумал?

– Нет. Но мы ведь так ничего и не узнали…

– Не узнали – что? – глаза Флойбека сузились. – Мы на корабле Черного Асфеллота, вора и убийцы, этого тебе мало? Что ты собрался узнавать дальше?

– А Нений?

– Гессен сказал, что это всего лишь призрак, ничего он нам не сделает!