Виктор Власов - Красный лотос

Тропинка к озеру бежала между тянущих друг к другу ветки двух рядов деревьев. Освещённые ярким юным месяцем, стволы представлялись звёздными вратами.

Озеро получило такое название за необыкновенную чистоту воды. Мандариновая плантация заканчивалась, упираясь в буйные заросли сакуры, окружавшие Хрустальное озеро. Сакура цвела изумительно пышно, пьяняще, и в этом году сезон ханами из-за прохладной весны затянулся чуть не до начала лета, почти как на Хоккайдо. В цветах сакуры – и синева неба, и белизна снега и золото солнечных лучей; поэты посвящали ей трепетные стихи, а художники чудесными орнаментами кружева её цветков расписывали зонтики и ширмы, веера и ткани.

Влюблённые остановились насладиться чудным видом озера в ночи. Татсумару с Аяме бывали здесь и раньше. Теперь картина ночного озера воспринималась иначе: и ясный месяц, звёзды отражались в тёмном хрустале, и сакура вокруг сомлела, роняя в воду нежность лепестков. Они встали под сенью большой вишни и, держась за руки, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза. Девушка заговорила первой:

– Какая ночь!

Юноша молча присел у дерева. Хотел поделиться чувствами, но язык почему-то не поворачивался. Она опустилась рядом.

– Пообещай мне, – попросила Аяме.

– Что? – Татсу взглянул на неё, не понимая.

– Если я попаду в беду, – она посмотрела на звёздное небо, словно там написаны слова, видимые ей одной. – Ты придёшь и спасёшь меня.

– Что? – переспросил юноша, не веря.

– Если я попаду в беду, мой герой придёт и спасёт меня, – она опустила голову, Татсу не видел её глаз – Я хочу, чтобы со мной произошло такое… ещё раз. Пообещай мне.

– Я тебя и так спас.

– Да. Ну, я всегда хотела…

Татсу, наконец, нашёл в себе силы и кивнул:

– Хорошо. Обещаю.

Сияющая искра пронеслась по небу над склонами тёмных гор и исчезла у горизонта. Падала звезда… Они были одни, под раскидистой кроной сакуры, говорили о своих чувствах друг к другу.

– Здесь красиво! – восхитился Татсу.

– Мы долго будем сидеть? – нетерпеливо спросила девушка. – Ну…

– Нет.

Они негромко расхохотались, их губы слились в долгом поцелуе. Татсу впервые поцеловал Аяме в губы.

– Ты весь горишь…

Любовные ласки продолжались до тех пор, пока они не насытились друг другом, и только ветер, прорвавшись сквозь врата ущелья с океана, завывал над ними, лежащими под деревом в объятиях друг друга. Татсумару не знал, что с ним произойдёт через несколько часов, а если бы знал, то – не поверил.

Проснувшись от свежести утра, юные любовники быстро оделись. Взявшись за руки, ещё раз прошлись по мандариновой тропе.

– Когда мы должны быть у наставника? – спросил Татсу.

– В полдень.

– Успеем. Старикан никуда не денется! Пошли во дворец.

– Да, но всё-таки пойдём коротким путём. Побежим.

– Погоди ты.

Рассвет, солнце краешком показалось над вершинами гор. Над Хрустальным озером рассеивался белый туман, чуть шелестела листва.

– Как здесь красиво утром! Давай приходить сюда почаще, Татсу, – предложила Аяме.

– Если пожелаешь! Я остался бы здесь навсегда! – кивнул Татсу.

– Вперёд…

Во дворце ещё спали.

– Ничего мы бегаем, – удивился Татсу, запыхавшись. – День вчерашний за пару часов!..

– Скажи спасибо строгому наставнику, – улыбалась Аяме.

Мотохайдус ломал голову над чертежами огромного двухпалубного корабля:

– Ну и ну! Для чего понадобился «Пылающему рассвету» подобный корабль?

Лишённые власти потомки императора Гонары находились в Киото. Генерал Накомото заверил советника, что помощь скоро прибудет из Симидзу. Мотохайдус с надеждой поглядел на него, отошёл к окну, пощипывая бородку. Военачальник Тоды, бывший вассал Уэсуги, некогда потерявший господина, Накомото после Мотохайдуса был, пожалуй, самым надёжным человеком во дворце и поэтому пользовался всеобщим уважением.

С некоторых пор Мотохайдус обзавёлся вредной для его государственной должности привычкой – рассуждать вслух:

– Иноземцы неисправимы, лживы, они оскверняют наши традиции,… – и опять ущипнул себя за бородку.

– Европейцев нужно прогнать с наших земель, – он бубнил тихо сам себе под нос.

Разгадка находилась в Киото, это они пригласили варваров для постройки флота, но идти туда означало подвергать себя неприемлемому риску: император Тода, так же как и Ёсисада Хадзиме, не владел большим регулярным войском. Собирать ополчение не из кого: не выросли, не окрепли ещё дети тех, кто погиб в сражениях с Бадафусой несколько лет тому назад.

– Где вы пропадали? Император интересовался вами, – Мотохайдус окинул взглядом пришедших героев, – Вас наградят!

Татсумару и Аяме польстило, что они стали героями Эдо. Их пригласили за стол. Девушки в ярких кимоно поставили на столик блюда, приготовленные из кальмаров и осьминогов. Салат с мясом осьминога выглядел довольно аппетитно. Татсумару пытался попробовать всё сразу, Аяме пригрозила ему пальцем. От сакэ и молодого виноградного вина они учтиво отказались, сославшись на своё «малолетство», но проявили уважение к традициям на церемонии чаепития.

Кипяток из большого чайника ударил в заварной, окутав живительным паром комнату. Тихо шелестела бамбуковая метёлочка, которой служанка взбивала чай. Аяме поглядела в окно, в саду цвели хризантемы.

Чайная церемония изящно сочетала в себе действие и созерцательность, именно поэтому самыми страстными её поклонникам стали самураи и ниндзя, жизнь которых в любую минуту могла обернуться кровопролитием. В чайной церемонии соединились дзэн и эстетические идеалы ваби и саби.

На почётном месте сидел император. Служанки расставили чашки так, чтобы они были у гостей под рукой. Сначала напиток готовился в одной большой чашке для всех гостей. По традиции гости пили из неё, передавая чашку друг другу. Действо вызывало чувство единства. Сначала чаша побывала у императора, затем её передали первому гостю.

Татсумару взял фукуса, положил на ладонь левой руки, а правой поставил на неё чашку. Кивнув соседу Мотохайдусу:

– Осакини (раньше вас), – он отпил три глотка, затем отложил фукуса на циновку. Вытерев край чашки заранее приготовленным бумажным носовым платком, передал чашку второму гостю – Аяме. Девушка, украдкой улыбнувшись, приняла. Благоговейно сделала два глотка и чашу передала соседу. Каждый повторил ту же процедуру. Гости выразили своё восхищение чашей. После крепкого чая подали жидкий чай. Служанки внесли подносы с фруктами в сахаре. Жидкий чай готовился сразу в нескольких чашках. Татсумару любил сладкое. Каждый участник церемонии понимал, что чаепитие развивает силу духа для преодоления походной усталости…