Руслан Мельников - Земля за Туманом

Безумно захотелось отступить, уклониться, побежать. Но это — верная смерть. И ему, и сестре. А потому…

Бах! — в лошадиную морду, в пасть, в глаза. Опять мимо. Вернее — не мимо. Никак. Совсем никак.

А чудовищный кентавр еще ближе.

Бах! — в короткую шею. Ничего.

И еще ближе.

Бах! — в грудь, в железные бляшки на груди. Никуда. Пуля — в никуда. Словно и не было ее вовсе.

И — уже ближе некуда.

Изогнутый клинок рубит сверху. Откуда-то доносится истошный крик Ритки. Но что она кричит — не разобрать.

Косов успевает еще раз нажать скрюченным и занемевшим пальцем на спусковой крючок. Зачем-то.

Ба-ах!

Он успевает даже увидеть разверзшуюся дырку в нагрудных бляхах лошади. И брызнувший кровяной фонтан.

И сразу — удар. Такой у-у-удар!

Будто попал под автобус!

Его сшибло с ног. Снесло. Смело. Бросило назад, спиной на распахнутую дверцу автомобиля.

Темная лошадиная туша выворотила дверь. Рухнула на полном скаку. Всадник, так и не дотянувшийся до Косова саблей, вылетел из седла и кубарем покатился по тротуару…

Ох, ни хрена ж себе! Косов заставил себя приподнять голову. Нет, голову поднял не он — это сделали чьи-то руки. В голове шумело. Во рту ощущался привкус крови.

— Ты как, Митька? — возле него сидела перепуганная Ритка. — Цел?

— Угу…

— Я думала, тебя затоптали на фиг!

Затоптали? Ну, в общем-то, можно сказать и так. Он огляделся.

В десятке метров от машины сучила копытами по асфальту смертельно раненная кобылка. Грудь лошади, железные пластины на груди и передние ноги — все было перемазано кровью. Пасть — оскалена, глаза — стекленеют.

Еще дальше валялся всадник. Монгол не двигался.

И уж совсем далеко улетела сабля и откатился островерхий шлем с меховой подбивкой.

Косов снова перевел взгляд на издыхающую кобылку. Нет — издохшую уже. Неужели он попал?! Неужели достал?!

А ведь похоже на то. Последняя — самая последняя пуля, пущенная в лошадь за миг до страшного удара, не исчезла, не испарилась, не прошла сквозь всадника-призрака с отнюдь не призрачной саблей.

Вот, значит, о каком ближнем бое говорил полковник.

— Слушай, Митька, ты так долго стрелял. — Ритка покосилась на лошадь и всадника. — И все без толку. У них что, какая-то титановая суперброня?

— Не думаю, что дело в броне, — хрипло ответил он.

— Тогда в чем?

— Не знаю. Просто пули их не берут. Не всегда берут. Не сразу…

Монгол на тротуаре заворочался, что-то невнятно забормотал. Живучий гад оказался! Быстро очухался… Другой бы, наверное, башку проломил после такого падения, а этот — ничего, отлежался.

Монгол поднял голову. Зыркнул на Косова злыми узкими глазками — как ножом резанул. Царапая панцирем об асфальт, пополз к сабле. Сейчас он напоминал огромного жука в хитине — сбитого в полете, но, увы, недобитого.

Хреново! Не в конягу надо было стрелять в последний миг — в наездника!

— Рит, отойди-ка. — Косов отстранил Маргариту и принялся шарить вокруг.

Искал «Гюрзу». Где же она, родимая. Ага, вот, под «бэху» залетела.

Монгол уже добрался до сабли. Поднялся. Прихрамывая, шагнул к разбитой машине. Сейчас противник держал свой кривой клинок в левой руке. Правая — висела плетью. Все-таки не очень удачное вышло падение.

Косов тоже встал. Двинулся навстречу. Нужно было завершить дело, благо в обойме еще оставалась пара патронов. Только бы подобраться ближе — тогда от них будет прок.

Монгол атаковал. Неожиданно резво ринулся вперед. Взмахнул саблей. Но левая рука — не правая. Если сам не левша — левой бить несподручно.

Косов действовал как при обезвреживании преступника, вооруженного дубинкой. Поднырнул под удар. Отклонил предплечьем руку с саблей. И тут же, не медля ни секунды, ткнул ствол «Гюрзы» в пластинчатый панцирь монгола. Вот так… Сверху вниз. Дульный срез скрежетнул о доспех. Ближний бой, говорите, товарищ полковник? Так куда уж ближе-то!

Палец нажал курок. Раз, другой…

Бах! Вскрик. Бах! Стон.

Щелк… Все, обойма пуста. Но это уже не важно.

Два выстрела в упор. Две дырки в панцирных пластинах. Сочащаяся сквозь пробитое железо кровь. Искаженное лицо монгола.

Выскользнувшая из пальцев сабля звякнула о тротуарную плитку. Подломилось и осело безжизненное тело кочевника.

Далаан вел поредевшую сотню по незнакомым улицам русинского города.

Над головами высились многоярусные башни. На стенах и столбах вдоль каменных дорог висели огромные подсвеченные картины непонятного предназначения. Между столбами тянулись толстые веревки, опутывавшие небо. Всюду горели яркие бездымные огни. На обочинах стояли пустые тэмэр тэрэг. А когда какая-нибудь самобеглая колесница вдруг вылетала с соседних улиц, ее останавливали стрелами.

Изредка нукеры натыкались на убегающих русинов, однако на погоню Далаан времени не тратил.

Сопротивления не было, и разбившийся на небольшие группки отряд широким гребнем прочесывал по несколько улиц сразу. Воины продвигались быстро, но при этом сохраняли боевой порядок. Десятки не удалялись далеко друг от друга и не теряли связи между собой. Впереди и по флангам сотни ехали харагуулы — по три-пять человек.

Один из таких разведывательных дозоров и наткнулся на вооруженных русинов.

Где-то на левом фланге загрохотали огненные трубки. Однако выстрелы галтай гаахан звучали не так громко, как на мосту через Тан-реку, не так часто и не так долго. Судя по всему, русинов было немного — два или три человека. Такое сопротивление можно было подавить с ходу, своими силами.

Далаан повернул сотню влево, стремясь взять в клещи и окружить участок, на котором раздавались выстрелы. Сам возглавил два десятка воинов, заходивших по широкой дуге в тыл врагу.

Дорогу его группе преградил невысокий заборчик с коваными воротами, запертыми на висячий замок. Преграда несерьезная: хлипкий замок на воротах сбили булавой в два счета.

За забором находился пустынный двор с невысокими по меркам русинского города белыми зданиями, редкими деревьями, узкими дорожками и яркими уличными светильниками. Не дворец. Не крепостная цитадель. Не понять что.

Людей видно не было. Свет в окнах — погашен.

— Вы — туда. Вы — проверьте там. Вы, пятеро, — со мной, — отдал краткие приказы Далаан. — Осмотреть все снаружи. В дома пока не соваться.

— Он мертв? — послышался за спиной сдавленный голос Ритки.

Косов обернулся. Сестра выглядела испуганной и подавленной.

— Мертвее не бывает.

Он поднял саблю убитого: все ж лучше, чем пистолет с расстрелянной обоймой.

— Пошли! — Косов потянул сестру за собой. Нужно было убираться: стрельба могла привлечь других монголов.