Андрей Шумеляк - Веллоэнс. Книга первая. Восхождение

берет власть в свои руки… И ноги.

***

Гринвин с Хеминсом нависли над покрытым сукном поверхностью. Сухо

щелкнул кий и шар с четверкой покатился в лузу. Бильярдная оформлена в стиле

шестидесятых, говорят, что именно в таких заведениях итальянские мафиозо

решали судьбы мирно спящих горожан.

– Я думаю, парень реализует проект.

Хеминс сосредоточился и кий отправил в угол шар под седьмым номером.

Поморщился:

– Дело серьезное. Думаешь, мы верно поступили, дав заведомо невыполнимые

схемы?

Профессор Гринвин обошел стол.

– Диптрен включит Рукиб. Он сам смог отыскал затонувший Нуару. Только

желание претворить «Двулунье» в жизнь поможет ему активировать куб.

– Лучшие ученые не смогли включить его за полтора десятка лет. А парень

сможет за пару месяцев?

Гринвин сделал удар. Три шара достигли цели.

– Он отдохнет, море и природа восстановят его силы. С ним Натилла – она

поможет развить надреальные способности. Парень справится. Его тесты при

поступлении в академию «Экостарс» дали посредственные результаты почти по

всем параметрам, кроме энерговыносливости и творческого мышления. А теперь

он один из лучших аналитиков-проектировщиков.

Хеминс взял чашку, отхлебнул шипящий тоник. На языке горчил лайм.

– Лишь бы не сгорел. Жаль терять парня, способный работник.

Глава 18. Потерян и найден

Киримету бросил кости. Сероватые кубики с замысловатыми узорами

отскочили от игральной доски, перекатились в левый верхний угол и показали

комбинацию тау-рипцо. Эту комбинацию он уже освоил. Страж щелкнул

пальцами и оказался на другой стороне седалища. Снова раздался глухой стук

брошенных фигурок.

– Ты мог бы стать одним из верховных.

Ишгар внимательно наблюдал за игрой гвельта. Эти странные существа

были сотворены Верховным Богом без малейшей любви к себе. Целью карликовых

духов было служение ангелам – богам, ставшим на защиту благой стороны

Высшего. Они не различали добра и зла, слепо исполняя приказы всех нимбоносцев.

Киримету приставили угашать силу изменника, когда той становилось

достаточно, чтобы сломать клетку. В этом мире время текло ввесьма условно

(даже боги в какой-то мере были подвластны законам Высшего) и за долгую

ленту времен Ишгар много раз пытался пленить гвельта, но, увы… У этого духа

не было и воли. А как захватить волю, если ее не существует?

Киримету повернулся к восставшему. Фиолетовая кожа, почти прозрачная, можно увидеть бегающие искорки энергии. Голубые глаза пусто смотрели на змея, лицо с узеньким подбородком не выражало никаких переживаний. Худенькая

фигурка с шестипалыми руками и тоненькими ножками. На поясе затянута

золотистая нить господина – знак значимости и принадлежности службе.

Ишгар продолжил:

– Да, ты бы мог стать верховным, я знаю путь, ведущий к дереву жизни.

– Зачем? Я служу Акрону, мне ничего не нужно.

Змей чернеющим шипом хвоста указал на игральную доску.

– Твоя игра довольно ветха. Став верховным, ты сможешь достать новую с

пятью костями.

Лицо гвельта оставалось беспристрастным, но искорки под кожей стали

сиять ярче, в синих глазах тумана приуменьшилось. Ишгар принялся умащивать

карликового духа:

– Там, на земном уровне, можно найти соперника в игре, а ты не зря столько

тренировался. Время там течет по-иному, ты сможешь вернуться, когда

пожелаешь – даже раньше, чем мы начнем беседу.

Киримету молчал. Многие столетия он играл лишь тремя кубиками. Без двух

оставшихся невозможно было выкинуть идеальные комбинации тау-кверто и

моун-тау. Для гвельта лишь игра имела какой-то смысл, вызывала интерес. Без

полного комплекта он не мог возрасти дальше, победить самого себя, открыть

запечатанные способности, оставить натуру гвельта и переродиться в ином

обличье.

В темной цитадели сияние размышлявшего стража заглушило тусклые огни

факелов. Исходивший свет подпитывал змея и тот, воспользовавшись минутной

прелестью фиолетового существа, разбил замок темницы.

***

Ветер бил в лицо, сбивал дыхание, норовил метнуть песком в глаза.

Странники мчались по жаркой Герее, каменистой пустыне, после которой

начинались земли Турмаги. Из растрескавшейся земли вылезли кусты турлука, на

пригорках грустно склонились ветки саксаула. Авенир прижался к спине муравита, укрыл рукавом лицо. Прищуренные глаза искали зацепку, след, пытались угадать

направление. Едва заметный шрам на щеке, память о встрече с соглядатаями в

Глинтлее, нитью белел на загоревшем обветренном лице. Справа раздался храп -

ахалкетинец Корво с пеной у рта упорно противостоял разбушевавшейся стихии.

Волхв махнул рукой, крикнул, следя, чтобы не глотнуть песка:

– Привал!

Под хлесткими ударами ветра путники разбили скит. Коня укрыли попоной, свалили на бок. Животное заржало, не желая мириться с унижением. Корво

хлопнул по мощному торсу:

– Вот как оно бывает. Животное, а держиться по сцерски.

Муравиту буря была нипочем, порыв ветра даже не шелохнул существо.

Подернутые пленкой глаза наблюдали за происходящим и, когда волхв с

рыжеволосым коренастым мужчиной устроились на привал, Унтц-гаки привычно

зарылся в песок, оставив на поверхности чувствительные антенки. Больше года он

жил среди верхнего мира, наблюдая и удивляясь этому странному творению. На его

родине, в Тиг-зенг-ирни мало кто возвращался с поверхности – их или убивали или

держали как безвольных выносливых ишаков. Здесь действовали другие законы. В

подземном царстве не ощущался закон гравитации – ты мог идти куда угодно –

вверх, вниз, при этом огибая дорожки других муравитов с помощью

чувствительных рецепторов, мог слышать вибрацию камней и глины, измерять

глубину по температуре. Наверху же существовал один уровень, по которому

ходили, бегали, прыгали и топали все подряд. Иногда из поверхности торчали

деревья, целые леса – но в них, увы, нельзя было свободно передвигаться –

гравитация верхнего мира неизбежно стягивала на землю. Исключение составляли

птицы и насекомые, которые легко летали по воздуху. Один раз Унтц-гаки издалека

видел водный уровень – тогда изучить его не удалось.

Муравит потерялся. Связь с колонией оборвалась и с того времени, он начал

учиться. Учился мыслить, думать, принимать решения. Наверное, поэтому многие

не возвращались с поверхности. Нет привычного голоса царицы, велящего что-то