Андрей Шумеляк - Веллоэнс. Книга первая. Восхождение

моложавый бродяга-цыган. Руки в ссадинах, пепельные от грязи волосы скатались

в уродливые сосульки, бледно-серая кожа покрыта гусаками, на плече разросся

черный синяк, грудь и живот в царапинах. Штаны – наверное, единственное, что

осталось у парня, – изодраны от лодыжки до колен, справа разорвано до пояса, там

жалкие лохмотья завязаны узлом.

Корво спешился рядом с нищим. Авенир сидел на муравите поодаль, что-то

бормотал под нос.

– Чего это ты такой нарядный?

Бедняга поднял глаза. Рыжеволосый смотрел по-доброму, без ехидства.

Цыганенок всхлипнул, утер кулаком расквашенный нос:

– Проиграл. Все проиграл. В кости… Думал, отобьюсь в ничью. Не смог. А я

говорю им – займите еще, а они – беги отсюда… а я…

Худые руки обхватили колени, голова безнадежно упала на грудь.

– А конюшня в этом притоне есть?

Юноша взглянул на стоящего перед ним мужчину. Почему странник

разговаривает с грязным побитым нищим? Путники, которых он видал, даже не

остановились бы – прошли, не заметив. Это был шанс. Бродяга поспешно встал, срывающимся голосом затараторил:

– Да, имеется. Я могу проводить, показать…

– Отведи туда наших… хм, коней. Отдай конюху медяк, пусть моему сыпанет

отборного овса, а муравиту вареной капусты и мясного бульона, можно помоев. Да

смотри, попробуешь увести, сожрет. Зверь голодный… и все понимает. Потом

заходи в харчевню – накормим… может быть.

Парень подскочил, схватил ахалкетинца за узду. Немного помедлил, боязливо

подошел к муравиту. Существо не подало виду, что заметило пришельца. Юноша

потянул за узду. Сначала тихо, потом с усилием. Набравшись смелости, дернул со

всех сил и, поскользнувшись, плюхнулся в лужу, подняв фонтан грязи.

Авенир улыбнулся:

– Унтц-Гаки, можно.

Муравит тряхнул антеннками и лениво поплелся за отряхивающимся

бродяжкой. Корво взглянул на друга.

–Что ты сказал?

– Унтц-Гаки. Это его имя.

За входной дверью широкие ступени вели вглубь на два, а то и три

человеческих роста. Изнутри веяло жаром, манили запахи щей и мяса. Взору

открылся округлый зал, в конце была огорожена кухня с рубленым ходом. Ход,

скорее всего, вел в кладовую, наверняка за дверью еще несколько отводов. Тут и

там стояли дощатые столы и стулья. Здесь, в каменистой пустыне, дерево, особенно

широкое, очень ценилось – харчевня считалась достойным заведением в этих

скудных Герейских краях. Завсегдатаев не так много, в основном проходящие

путники. Гости смеются, стучат наполненные пивом кубки, слышится бурчание

недовольных на жизнь пьянчуг и жалобные трели бардов.

Путники сели в тень, поближе к выходу. Юноша расстегнул поясной мешок, жезл прислонил к стене. К ним подоспел недовольный тучный мужчина, белая

лысина блестит от пота, маленькие глаза-бусинки, красные от жара и дыма, жадно

уставились на пришедших. Раздался низкий шепелявый голос:

– Чего нужно?

Авенир откинулся к стене:

– Не видишь, кто пришел? Мы тебе не благородные господа, но и за свиней не

считай.

– Деньгой то не пахнет, пусты небось, как моя башка?

Авенир пристально смотрел на толстяка. Тот не отворачивался, нагло буравил

взглядом. Волхв залез в поясной мешок, нащупал монету.

– Этого хватит? У нас еще третий подскачет.

Мужичина взял серебряк, покрутил, взял на зуб. Расплылся в улыбке, обнажив

гнилые корни.

– Ужрякаетесь, аж ремни лопнут. Редко в этом месте серебро ходит. Все медь

да железо.

Корчмарь посеменил в темную комнату, небрежно расталкивая посетителей. В

ожидании еды путники принялись изучать харчевню и ее обитателей.

С правой стороны раздавались веселые крики и возгласы. Там играют в кости, делают ставки. Есть свои хищники и жертвы. Видимо, бродяжка стал одним из

несчастных. Обыграли его просто так, для развлечения. Хорошо, что цыганенок

силой не блещет, а иначе бы в рабы продали – в Азоте крепких невольников ценят.

В дальней стороне кухня, слева – пара проходов в опочивальни. Со стороны

казалось, что двое скитальцев лениво пялятся на окружающих. На самом деле, от

их взгляда не утаивалась ни одна деталь. Странники оценивали каждого гостя, силу, оружие, количество.

– По манере жранья можно определить воинскую силу, – Корво повел глазами в

сторону краснокожего верзеллийца. – Вгрызается в баранью ногу и пропадает в

супе по уши, как голодный хряк – значит, драчун неважный. Настоящие воины едят

хоть и жадно, но с опаской, никогда глаза не опускают – следят за окружающими.

Умные садяться ближе к стене – чтобы со спины не напали.

Пока рыжеволосый рассказывал волхву о ратных премудростях, подоспел

бродяга. Замер у входа, несмело косясь на путников. Авенир указал тому на стул.

Появились хозяйские мальцы. На крепко сбитые доски опустился поднос с

жареной телятиной, залитой грибным соусом, приправленной хреном и зеленью.

Рядом приземлилась кастрюля с овсянкой, щедро сдобренной топленым барсучьим

жиром.

Бродяжка сначала ел осторожно, потом, позабыв про стыд, набивал чрево

всем, что попадется под руку. Не заметил, как с куском мяса отправил в рот

небольшой красный стручок. Через секунду внутренности обожгло, градом

покатились слезы, руки задрожали от раздирающей глотку боли. Корво прыснул со

смеху, не удержал равновесие и с грохотом свалился на пол. Авенир молча

протянул бедняге бутыль с льняным маслом. Тот приложился из горла, перевел

дух.

Крестьянен вылез на свет, ударил кулаком в грудь, восстанавливая дыхание.

– Ну, даешь! Целый перец сжевать. А ведь он еще и жгучий.

После жаркого подали холодец и вяленую конину, вынесли кувшины с

облепиховой выжимкой и морсом. Голод прошел и они ели уже не спеша, забивая

желудки про запас, ослабив ремни. Голова наливается приятной тяжестью, сердце с

усилием качает густую кровь. Внутри все плотно и тепло. Хочется улечься и

заснуть.

Волхв улыбнулся. Подумав, что простодушная улыбка привлечет лишнее

внимание, сменил на ухмылку. Корво сидел, как ни в чем не бывало, посасывал

вяленую козлятину. Ободранный юноша головы не поднимал, рассматривая

грязные ободранные пальцы.

– Как зовут?– бросил Авенир.

Бродяга оторвался от зрелища, обреченно шмыгнул:

– Не помню. Забыл. Меня слишком давно не именовали. Как хотите, так и

называйте. Хоть горшком, только бы не в печь.

– Будешь Парменом, тебе подходит.

Цыган равнодушно кивнул:

– Пусть так.

– Эка, кто пришел! Грязнец, давно в помоях не валялся? Я ж тебя только

отсюда выкинул!

К лавке приблизился рослый азотянин. Чисто выбритая голова раскрашена

синими, зелеными и черными чернилами, в носу блестит золотая косточка. На